6.8

Через несколько дней в Институте фи­зических проблем был первомайский вечер. В зале Ученого совета должен был высту­пать «Наш дом». В коридорах, устланных праздничными дорожками (есть еще и «непраздничные», они лежат в будни), толпи­лись принаряженные физики и очень наряд­ные девушки из Дома обуви. Институт физических проблем и Дом обуви многие вечера отдыха проводят совместно. «Что вы хотите, — сказал один из устроителей празд­ника, — наш коллектив всегда за гармониче­ское сочетание интеллекта и красоты».

«Наш дом» выступал с концертной про­граммой. Физики смеялись, но Капица опять не смеялся, хотя потом говорил, что ему было смешно.

После концерта он пригласил всех акте­ров к себе в кабинет. В кабинете был накрыт стол. Принесли вино. Три бутылки мукуза­ни. Начались разговоры об искусстве. Я по­пробовал было повернуть разговор в другую сторону, спросил что-то про сверхтекучесть гелия. Капица сказал довольно вежливо, но категорично: «Ну что вы, я уже не помню подробностей...»

Все засмеялись и попросили Петра Лео­нидовича рассказать то, что он помнит. Он начал рассказывать о том, как надо прини­мать экзамены у аспирантов. Говорил он вполне серьезно, но рассказ его мог показать­ся неправдоподобным, если бы не было известно, как он экзаменовал Алиханова, как принимает экзамены у своих аспирантов и как слушает доклады на семинарах в своем институте.

К молодым ученым у Капицы особый ин­терес. Он говорит:

— По мере того как ты становишься старше, только молодежь, только твои уче­ники могут спасти тебя от преждевременно­го мозгового очерствения, и каждый ученик, работающий в своей области, конечно, должен знать больше, чем знает в этой области его учитель. Кто же учит своего учителя, как не его воспитанники? Учитель благода­ря своему опыту руководит направлением работы, но в конечном счете его учат его ученики. Они углубляют его знания и рас­ширяют его кругозор.

С самого начала в Институте физических проблем подготовка молодежи, отбор аспи­рантов были признаны наиважнейшей ча­стью научной работы. Капица искал новые формы подготовки молодых ученых. Он по­нимал, что отбирать студентов из вуза по экзаменационным оценкам нельзя. Чтобы отобрать обещающего аспиранта, надо наб­людать за ним достаточно долго, и обязатель­но в то время, когда он занят работой, ког­да проявляется его умение думать самосто­ятельно.

Еще перед войной, пользуясь тем, что в «Физпроблемах» жидкого гелия было боль­ше, чем в лабораториях всего мира, вместе взятых, в институте организовали практикум для студентов физфака МГУ. Каждый сту­дент выполнял две или три лабораторные работы с жидким гелием. Это было беспреце­дентно не только в масштабах нашей стра­ны, но, пожалуй, и в масштабе мировой физической науки.

В знаменитой Лейденской лаборатории в те времена такие работы были недоступны даже крупным ученым.

Университет, а позднее физико-техниче­ский институт, одним из создателей которо­го был и Капица, стали посылать своих сту­дентов на практику в «Физпроблемы». Во время практики ученые института могли за­мечать лучших студентов, беседовать с ни­ми, узнавать, кто чем дышит, и в случае несомненного таланта или настоящей целеустремленности студента отправлять его беседовать с самим Капицей.

Капица полагает, что такой метод наблю­дения за молодежью единственно правиль­ный. «На эту работу нельзя жалеть сил не только потому, что молодые научные кадры наше будущее. Они — наше настоящее... — писал Капица много лет назад. — Без учени­ков ученый обычно очень быстро погибает как творческая единица и перестает двигать­ся вперед. Я никогда не забываю слов мое­го большого учителя Резерфорда: «Капица, — говорил он, — ты знаешь, что только благо­даря ученикам я себя чувствую молодым. И когда я сам подхожу к старости, я чувствую, что общение с молодежью должно быть мо­дус вивенди, предохраняющим тебя от увя­дания, обеспечивающим сохранение бодрос­ти и интереса ко всему новому и передовому в науке».

И вот тут появляется некое противоре­чие. Капица руководит работой научного ин­ститута, он, пользуясь его же выражением, корректирует и направляет работу многих людей, но у него нет учеников.

Тут все очень сложно. Говорят, что он необычайно ревниво относится к своим ра­ботам и прямо-таки не может работать в коллективе. Никому не дает развернуться. Никого не подпускает к своей идее.

Это, конечно, не слишком симпатично, но не суди и не судим будешь. Мудрый старец Лев Толстой тоже не стал бы переписывать «Войну и мир» семь раз, если бы работал в коллективе. В творчестве нет правил. Одни исключения.

У Капицы нет учеников, нет школы в профессиональном резерфордовском смысле, но есть школа Капицы, к которой причис­ляют себя люди самых разных специально­стей.