Электронно-счетные машины пишут вполне приличные стихи. Если бы час машинного времени стоил чуть дешевле, в современной поэзии, наверно, началась бы инфляция. Машины рифмуют и в принципе могут выдавать продукцию на любую заданную тему. Под Маяковского, под Есенина, к Новому году, к Первому мая, ко Дню железнодорожника.
Когда есть что брать за основу, машина выдает вполне профессиональную копию.
Поэты сердятся, называют себя «лириками», а тех высокооплачиваемых циников — физиками. Это очень смешно. Очень, потому что в начале века художники вполне натуралистического, сейчас уже не принимаемого всерьез направления, совсем так же поносили фотографию. Только они называли себя мастерами, а «тех» — химиками.
В наше время нет четких граней между искусством и наукой. Пожалуй, их никогда и не было. Не нужно их искать. Если бы Пушкина учили математике, он был бы, возможно, Гауссом.
На самом переднем крае, там, где ищется суть, где не известно, с какой стороны подступиться, не известно, каким аппаратом пользоваться, а явление есть и его нужно объяснить, большой математик или физик мало чем отличается от большого поэта или композитора. В чем отличие, когда и в том и другом случае явление непонятно. Оно есть и его нет. Оно не открыто. Потом определятся границы, откроется огромная страна и свод ее законов — ее аппарат. Придут «аппаратисты». В искусстве их называют исполнителями. Есть великие исполнители. Но это уже другая плоскость.
Добавить комментарий