Михееву и его соратникам удалось сделать главное, кажется, невозможное. Уже к середине 1936 года все семь отделов и лабораторий института работали в Свердловске, где к ним присоединили еще две лаборатории: кинетики и электрохимии, во главе с докторами наук Г. И. Чуфаровым и С. К. Карпачевым. Обзавелся институт подсобными службами: механическими мастерскими, конструкторским бюро, электрохозяйством, транспортом, которые надо было содержать в порядке. И 29-летний директор действует со всей партийной строгостью.
«Приказ № 107 § 1. Зав. электрохозяйством (имярек) за бестолковое перенесение электролинии, отчего 7.9 весь институт остался без света, объявить выговор. И предупредить, что, в случае повторного невыполнения моих распоряжений, он будет уволен... § 2. За использование институтской машины в целях извлечения личной выгоды шофера такого-то уволить. § 3. За появление на работе в пьяном виде механика такого-то уволить... § 4. За неявку на занятия по иностранному языку объявить предупреждение следующим товарищам... Директор УФТИ М. Михеев».
По натуре добрый человек, он шел на эти меры, потому что того требовало тогдашнее строгое время.
Но больше Михеев подписал все-таки других приказов — о поощрениях. Особенно внимательно, даже нежно он относился к ученым, к истинным, разумеется, ученым: «§ 1. Предоставить отпуск аспиранту Шуру для защиты кандидатской диссертации в Ленфизтехе. § 2. Командировать... Шубина в Москву на сессию физической группы Академии наук. § 3. Повысить зарплату Дорфману, Кикоину, Янусу, Лазареву, всем теоретикам... § 4. Премировать Вонсовского С. В. за энергичную и плодотворную работу по электронной теории металлов и сплавов и помощь, оказанную им в теоретических расчетах магнитной лаборатории...»
Наконец, приказом от 2 февраля 1937 года в качестве совещательного органа при директоре создается научный совет, сплошь состоящий из докторов и кандидатов. Уже своих докторов и кандидатов. Эрго: Уралфизтех не только начал работать в полную силу, но и стал физическим центром Уральского края. Для директора пришло время пожинать первые плоды, самому получать поощрения.
Но 9 сентября 1937 года директорский приказ вышел... под другой подписью... «§ 2. На основании приказа по НКТП Михеева М. Н. снять с должности директора УФТИ с 1.9.37...»
Травля Михеева началась много раньше. И, как всегда бывает в таких случаях, белое беззастенчиво выдавалось за черное. Михееву вменялись в вину именно его заслуги: строительные его заботы и бережное отношение к настоящим ученым. Газета «Уральский рабочий» в статье, подписанной группой сотрудников УФТИ (кстати, большинство из них в науке себя так и не проявили), разнесла Михеева в пух и прах: «План строительства Уралфизтеха систематически срывается... С недопустимой (если не нарочитой) небрежностью комплектует Михеев кадры института...» И так далее.
Но УралФТИ опять повезло: место Михеева занял сперва Михаил Васильевич Якутович, достойный человек и отличный ученый, сумевший отвести от родного института и его лучших сотрудников немалые беды. В том числе и от Михеева.
Как говорил любимый герой Михеева, горьковский машинист Нил: «Нет такого расписания движения, которое не изменило бы время». А время было, повторяю, строгое: один за другим вступали в строй новые уральские заводы, и главным вопросом, бедой основной стало качество выпускаемой продукции — металла, проката, машин. Без научно поставленного технического контроля, без точной дефектоскопии жить стало нельзя. Глава уральского магнитного контроля Янус и его сотрудники метались с завода на завод — от Златоуста до Тагила, от Челябинска до Первоуральска.
Но ведь аспирант Михеев в начале 30-х годов тоже работал в области дефектоскопии! И вот приказ Якутовича от 20 ноября 1937 года: «Принять с сего числа инженером в лабораторию магнетизма Михеева М. Н. с окладом 500 рублей». Вот так: с директора до рядового инженера, с 1500 рублей до 500... Но это было то поколение, которое не ставило чины и зарплату смыслом . жизни, главное — работа!
За удивительно короткое время, буквально за несколько месяцев, инженер Михеев восстановил свой научный потенциал. Восстановил в чистоте свое партийное имя. Приказ от 26 мая 1938 года: «Командировать ст. инженера Михеева на Первоуральский новотрубный завод для налаживания магнитного контроля труб».
И он наладил этот контроль! Именно там, в Первоуральске, впервые опробовал в промышленных условиях свой коэрцитометр (прибор, основанный на фиксации коэрцитивной силы в предварительно намагниченных металлах и вошедший в историю отечественной дефектоскопии под именем коэрцитометра Михеева).
Он не только внедрил свой дефектоскоп, но и теоретически обосновал его работу в многочисленных статьях вышедших вскоре в наших солидных физических журналах. Диссертация, о которой на директорском посту он не мог и мечтать, фактически была готова. Но защиту ее отложила война...
Челябинский тракторный завод. Когда он впервые сюда приехал, директор завода, перешедшего в войну на производство танков, генерал Зальцман недоверчиво оглядел его далеко не академический вид: потертый костюм и грубой работы ящик в больших руках — похожие ящики-сундучки берут с собой в рейс паровозные машинисты.
— Так вы и есть ученый-физик?
— А что, не похоже?
— Шутите? — рассердился генерал. — А нам не до шуток! Брак задушил. И если вы в ближайшее время не наладите качественный контроль, полетят не только наши головы, но и ученые тоже. Ясно?
— Ясно.
— Итак, что вам нужно для работы?
— Всего две вещи. Чистый стол и образцы забракованных деталей.
Ему выделили верстак в механическом цехе. И Михеев открыл на нем свой сундук-ящик — там не было ни еды, ни инструментов. Там был прибор...
Я уже не смог увидеть тот военный коэрцитиметр, к великому сожалению, в ИФМ, как почти во всех наших институтах и заводах, нет музея старой техники: что имеем — не храним, потерявши — плачем! Но старший научный сотрудник Валентина Михайловна Морозова, вечная и верная помощница Михеева по лаборатории магнитно-структурного анализа, показала мне его послевоенный аналог: простенькая деревянная панель, миллиамперметр под треснувшим стеклышком, грубо сделанные ручки регулировки намагничивающего и размагничивающего тока (коэрцитивной силы). Как он не похож на элегантные сегодняшние КИФМы! КИФМы (коэрцитиметры Института физики металлов) уже третьего поколения, которыми измеряется сейчас качество сталей в тысячах различных изделий — от малых деталей авиационных моторов до огромных шестерен шагающих экскаваторов! Но тот простенький с виду «старикан» сделал великое дело.
Приказ по тракторному заводу г. Челябинска от 14 октября 1944 года: «О внедрении коэрцитиметров системы инженера Михеева».
Разработанный старшим научным сотрудником УФАНа М. Н. Михеевым коэрцитиметр для контроля материала, глубины цементации и качества термообработки, внедренный на нашем заводе для таких массовых и ответственных деталей моторов и танков, как тарелка и седла клапана, поршневой палец, силовые шпильки, кольца стартера, болты, гайки и т. д., в течение полуторагодичной непрерывной работы в различных цехах завода полностью зарекомендовал себя как обеспечивающий более высокое качество контроля по сравнению с ранее применявшимся контролем по Бринеллю и Роквеллу.
В целях более широкого внедрения коэрцитиметров Михеева приказываю:
1. Начальнику ОТК — разработать план их внедрения.
2. Начальнику цеха точной механики — организовать их ремонт и изготовление.
3. Объявить благодарность президиуму УФАНа и лично тов. Михееву. Премировать его кожаным пальто-реглан, денежной премией 3000 рублей и десятью пачками легкого табака.
Директор завода Зальцман.
Особенно обрадовался Михеев табаку. Покурив, и с голодом бороться легче... Так провел он в служебных поездках, перебиваясь с хлеба на кипяток, долгих пять лет, лишь один раз попросив командировку по личному делу. Да и тогда не о себе больше он думал — об институте, о его научном престиже: он ездил в Казань, куда был эвакуирован его родимый ЛФТИ, защищать диссертацию по магнитному контролю. «С защитой этой диссертации, — сказал его оппонент академик Анатолий Петрович Александров, — авторитет Уралфизтеха вырос еще больше...» Так что на поточную линию по сборке танков инженер Михеев вернулся уже кандидатом наук.
Постановление Совета Министров СССР: Михееву М. Н. и Янусу Р. И. присудить Государственную премию третьей степени за разработку и внедрение в промышленность нового метода контроля качества стальных изделий за 1951 год (диплом № 7835)...
Но, став лауреатом, кандидат наук Михеев не спешил «остепениться» дальше. Степень доктора он получит через много-много лет («Все некогда было защищаться-то — работа одолевала, елки зеленые!»), получит при поддержке своего заместителя академика Вонсовского по совокупности работ...
Валентина Михайловна Морозова закрывает грубо сколоченный ящик с древним коэрцитиметром, и я наконец задаю ей вопрос, который донимал меня во время всего нашего разговора:
— Все-таки удивительно, как смог Михеев от своих сугубо административных, директорских функций так стремительно вернуться в науку, причем стать одним из ведущих ученых в своей области?
— Ничего удивительного здесь нет, — ответила Морозова. — Во-первых, он никогда не порывал с наукой. Это ученый-директор. Во-вторых, он отчаянный работяга. Сам может работать сутками, и нас к этому приучил. — И Валентина Михайловна показала на десятки толстых фолиантов, технических отчетов, сделанных за последнее десятилетие лабораторией магнитно-структурного анализа, одной из лучших лабораторий ИФМ. Лабораторией Михеева.
Добавить комментарий