А тогда, в 33-м, пришлось Михееву вытаскивать руководителей Втузстроя «на прочистку» в Кремль, в Комиссию советского контроля. Дело вроде наладилось. В Ленинграде тоже работа кипела: крупный инженер, впоследствии академик М. П. Костенко, известный конструктор, создавал для Уралфизтеха машину сильных магнитных полей, аналогичную той, которую он делал для академика П. Л. Капицы, а свой доморощенный конструктор Вася Аверкиев — лауреат Государственной премии Василий Сергеевич Аверкиев до сих пор работает в институте — уже заканчивал камеру Закса — для рентгеноскопии в кристаллических решетках. Так что в Свердловск, где подводился под крышу первый одноэтажный лабораторный корпус, они поедут не с пустыми руками. Казалось, еще полгода, ну годик, и — финита: все переедут на Урал. Начнется новая, уже самостоятельная жизнь самостоятельного института.
Но вскоре тяжкий груз волокиты придавит широкие плечи Михеева, и в отчаянье схватится он за свою лихую кудлатую голову...
Отчетный доклад директора о работе Уралфизтеха за 1935 год и сейчас читается как полная драматизма повесть. И сейчас, через 45 лет, сидя в уютном архиве ИФМ над его пожелтевшими листами, я сердцем чувствую тревогу и тяжесть тех лет. Катастрофа казалась неминуемой...
Выдержки из доклада:
«Задуманный и организованный еще в тридцать первом году (и вскоре официально оформленный) Уралфизтех должен был уже к концу тридцать второго года развернуть свою деятельность в Свердловске. Таким образом, к началу второй пятилетки на Урале начал бы работать научно-исследовательский институт, посвященный экспериментальной и теоретической физике и физической химии металлов. В тот момент нигде в мире такого института не было и даже само понятие физики металлов являлось новым. Однако все сложилось иначе...
За это время в империалистической Японии, США, а главное, в фашистской Германии, начали действовать подобные институты. А Уралфизтех в течение всех этих лет, к сожалению, только строился и до сих пор не вышел из начального периода неустройства...
Несмотря на приказы замнаркома тяжелой промышленности от 8.6.33 г. и 13.3.34 г. и приказ самого наркома т. Орджоникидзе от 11.3.35 г., отмечавших чрезвычайную важность института и необходимость скорейшего его развития в Свердловске, трест Уралвтузстрой систематически срывал все графики работ...
(Чего тут было больше — головотяпства пли просто плохой организации и нехватки сил — сейчас сказать трудно. Видимо, все-таки нехватки сил, ведь тогда только на одном Урале строились такие гиганты, как Уралмаш, Челябинский тракторный, Нижнетагильский вагоностроительный... А сколько реконструировалось старых заводов?)
Назначенные «последние» сроки сдачи здания института опять сорваны. Начавшийся было в октябре 35-го года переезд в Свердловск привел пока к параличу деятельности магнитного отдела, механических мастерских, библиотеки, так как новое здание еще не достроено и не приспособлено для работы. Таким образом, Уралфизтех вступает в пятый год своего существования в чрезвычайно тяжелом и раздробленном состоянии: оставшиеся работники лишены мастерских, переехавшие — помещений, мебели, библиотеки, а также постоянного тока, жидкого воздуха...
(Но почему в таком случае Михеев спешил с переездом, спешил отпочковаться? Да потому, что видел, ненадолго приезжая в Ленинград, что его институт начинает терять лицо, подгнивать изнутри, некоторые сотрудники, мучимые неверием, работают вполсилы, помышляют о переходе в столичные институты. И Михеев, получив по договору с трестом Востоксталь 60 квартир, идет на решительный шаг: Уралфизтех осенью 1935 года почти в полном составе переезжает из Ленинграда в Свердловск. Иоффе благословил сей шаг: «Поезжайте, ребята. Из оборудования берите все что надо. Правда, мы сами не очень богаты...»)
...Причины отставания от заграницы. (Тогда вопрос соревнования с капитализмом ставился в каждом таком докладе.) Первая. Исключительно слабое оборудование наших лабораторий — любой новый завод оснащен лучше. Нет мощных трансформаторов, аккумуляторных батарей, нет машины для получения сверхнизких температур. Монокристаллами, чистыми металлами, приборами для тонких экспериментов мы обеспечены только на 50 процентов. Вторая. Мы почти ничего, кроме как по публикациям, не знаем о новейших заграничных достижениях в физике металлов. За четыре года существования институту не выделено ни одной заграничной командировки. Мы даже были вынуждены отказаться от приглашения на съезд физиков в Бристоле. И третья — главная — причина: чрезвычайная молодость наших научных кадров. Возраст большинства начальников отделов и лабораторий — 30 лет, самостоятельный стаж — три-четыре года...
(Но кроме недостатков молодость имеет и великие преимущества: дерзость мысли, стремление к новому и великую работоспособность. Многие начатые в ту пору дела определили деятельность Уралфизтеха, а потом ИФМ на многие годы вперед.)
...Однако, несмотря на тяжелейшие условия, мы можем отчитаться и в некоторых успехах. Так, в отделе электрических явлений, возглавляемом Исааком Константиновичем Кикоиным, который недавно получил докторскую степень, успешно идут работы по определению нового, открытого в нашем институте фотомагнитного эффекта в полупроводниках. В лаборатории фазовых превращений усовершенствована камера Закса для съемки рентгенограмм. И сейчас она по точности показаний и удобству обслуживания намного лучше заграничных. По-прежнему активно внедряют на заводах (на «Серпе и молоте», на ВИЗе, на Уралмаше) методы магнитного контроля сотрудники лаборатории магнитных явлений во главе с Янусом. Особенно больших успехов достиг теоретический отдел, где доктору наук Шубину с его товарищами впервые удалось создать теорию металлов, учитывающую взаимодействие электронов друг с другом. В ней разработаны принципы точного расчета, позволяющие применять ее к разнообразным конкретным случаям электрических, магнитных и оптических свойств. Эта теория является крупным научным вкладом в изучение физики металлов...1
Наиболее способными из младших научных сотрудников являются тт. Вонсовский, Бугаков, Лазарев, из аспирантов тт. Шур и Халилеев, показавшие себя вдумчивыми и умелыми экспериментаторами...».
И лишь где-то в конце вдруг мелькнет горькая фраза: «Совершенно оторван от научной работы бывший аспирант, ныне директор института т. Михеев, ввиду занятости строительством».
- 1. Это было первое официальное признание знаменитой теперь полярной модели Шубина — Вонсовского.
Добавить комментарий