Послесловие

Ранней весной 1765 года Ломоносов простудился. Разом нахлынули на него все немочи, все недомогания, что беспокоили в последние годы. Он понял: все, это конец. Мужественно смотрел он в лицо смерти. Ломоносов записал в последние дни своей жизни: «Я не тужу о смерти, пожил, потерпел и знаю, что обо мне дети Отечества пожалеют». В мрачные минуты тужил он только об одном: «Жалею только о том, что не мог я свершить всего того, что предпринял я для пользы Отечества, для приращения наук и для славы Академии, и теперь при конце жизни моей должен видеть, что все мои полезные намерения исчезнут вместе со мной...»

Он был и прав и не прав.

4 апреля 1765 года в пятом часу дня Ломоносов скончался. Весть о его смерти мгновенно облетела Петербург. Горячий поклонник Ломоносова, воспитатель великого князя Павла Петровича, Семен Порошин с удивлением констатировал, что трудовой люд, купечество хорошо знали умершего ученого, горевали о его ранней кончине. Иначе, свидетельствовал Порошин, отнеслись к смерти Ломоносова в царском дворце. В день похорон великого ученого императрица «изволила смотреть французскую комедию». Приближенные, разумеется, были с ней в театре. 8 апреля у дома Ломоносова собралась громадная толпа. Траурный кортеж сквозь живой людской коридор более двух часов медленно двигался к Александро-Невской лавре.

Впереди шествовало духовенство во главе с архиепископом новгородским и петербургским Гавриилом. Многие из тех, кто был здесь, в душе облегченно вздыхали — наконец-то навеки умолк тот, кто сатирически обличал их пустосвятие в «Гимне бороде»:

О коль в свете ты блаженна,

Борода, глазам замена!

Люди обще говорят

И по правде то твердят:

Дураки, врали, проказы

Были бы без ней безглазы,

Им в глаза плевал бы всяк;

Ею цел и здрав их зрак...

За бородатым духовенством шли сенаторы, вельможи. Здесь уже было больше сочувствующих Ломоносову. За ними двигались профессора Академии наук, члены Академии художеств. Наряду с ничтожной кучкой недругов Ломоносова здесь были его коллеги, его ученики, ученики его учеников:    И. В. Аврамов, И. С. Барков, П. Б. Иноходцев, С. К. Котельников, К. И. Щепин, взращенные трудом усопшего «природные ученые люди». Были здесь, и мастера Академии, кто знал покойного как великого ученого и как мастера на все руки. Для всех них кончина Ломоносова была невосполнимой утратой. А далее двигалась толпа простого люда — тех, кто душой и сердцем постигал, что Ломоносов был плоть от плоти, кровь от крови народной, что всю жизнь свою положил он на служение наукам, на пользу Родине и ему — народу русскому.

В печальном молчании все шли до лавры. Здесь, на Лазаревском кладбище, обрел последний приют русский гений.

Его почитатель граф Михаил Илларионович Воронцов постарался, чтобы над прахом Ломоносова был воздвигнут величественный памятник. В Италию был отправлен эскизный проект и текст надписи на латинском и русском языках, выполненные академиком Якобом Штелином. Над благородным каррарским мрамором трудились скульпторы под руководством Франческо дель Медико. Затем памятник привезли в Россию и установили над прахом Ломоносова.

В начале дорожки, названной «Ломоносовской», стоит в некрополе XVIII века этот памятник из белого мрамора. На нем — рельефные символы, отображающие все то, что знал, чем владел Ломоносов. Венок и лира — свидетельство его поэтического искусства, чертежные инструменты увековечивают его глубокий конструкторский дар; свитки бумаги говорят о его неустанном научном творчестве; кадуцей (жезл римского бога Меркурия — покровителя промышленности, изобретений и открытий) запечатлел творческое горение, пытливость мысли, благородство помыслов великого сына русского народа. На лицевой стороне памятника — латинская надпись. Обратная сторона заполнена идентичным текстом по-русски. Она гласит: «В память славному мужу Михайлу Ломоносову, родившемуся в Колмогорах в 1711 году, бывшему статскому советнику, Санкт-Петербургской Академии наук профессору, Стокгольмской и Болонской члену, разумом и науками превосходному, знатным украшением Отечества послужившему, красноречия стихотворства и гистории российской учителю, мусии первому в России без руководства изобретателю, преждевременною смертию от муз и отечества на днях святыя Пасхи 1765 году похищенному воздвиг сию гробницу граф М. Воронцов, славя Отечество с таковым гражданином и горестно соболезнуя о его кончине».

*      *      *

Через несколько дней после смерти Ломоносова представители Академии отправились на Мойку к его наследникам, чтобы получить для архива Академии его бумаги и библиотеку. Близкие покойного известили их, что рабочие помещения ученого опечатаны по высочайшему указанию. К этому краткому известию не было прибавлено ни слова. Таинственное исчезновение библиотеки и архива Ломоносова долгие десятилетия оставалось загадкой для ученых. Лишь в наши дни завеса таинственности начала приоткрываться. Судьба книжного собрания и архива Ломоносова была тщательно прослежена советской исследовательницей Еленой Сергеевной Кулябко.

Оказалось, что наследники Ломоносова по личному указанию Екатерины II были вынуждены продать его библиотеку фавориту императрицы графу Григорию Григорьевичу Орлову. Затем библиотека Орлова перешла во владение великого князя Константина Павловича и переместилась в Мраморный дворец. Книжное собрание великого князя унаследовал его внебрачный сын — флигель-адъютант П. К. Александров. Приобретенные книжные сокровища не очень волновали П. К. Александрова. В 1832 году он делает широкий жест — часть собрания, включавшую книги по юридическим наукам и истории Прибалтики, дарит Дерптскому (ныне Тартускому) университету, остальное — Александровскому университету в Финляндии. После выявления этого факта в Хельсинки отправилась в научную командировку научный сотрудник Архива Академии наук СССР Юлия Платоновна Тимохина. Ехала она туда не с пустыми руками. В качестве ценнейшего справочного пособия она везла с собой книгу старшего научного сотрудника Института русской литературы (Пушкинский дом) доктора филологических наук Г. Н. Моисеевой «Ломоносов и древнерусская литература». Зачем понадобилась эта книга в Финляндии? Дело в том, что Г. Н. Моисеева в архивах Ленинграда, Москвы, Киева долгие годы изучала и выявляла издания и рукописи, на которых сохранились маргиналии — пометы, сделанные Ломоносовым.

Она выявила большое число помет, сумела найти способ отграничения почерка Ломоносова от весьма схожего почерка его ученика поэта Баркова, а главное, обнаружила и описала систему, которой пользовался Ломоносов, отмечая для себя на полях и комментируя нужные места. В обширном «Приложении» к книге даны фотокопии с ломоносовскими пометами. Ю. П. Тимохина в Хельсинки пользовалась этими фотокопиями как справочными пособиями.

Так удалось обнаружить 57 книг из личного собрания Ломоносова. 28 июня 1977 года президент Академии наук академик А. П. Александров и ректор Хельсинкского университета профессор Эрнст Пальмен подписали в Москве акт о передаче хельсинским университетом в дар советской Академии наук книг из библиотеки Ломоносова. А еще через два дня 52 бесценных реликвии были торжественно возвращены в город на берегах Невы. Выступивший на церемонии Эрнст Пальмен подчеркнул, что «этот шаг предпринят как свидетельство высокого уважения к русской и советской науке, как вклад в научное и культурное сотрудничество СССР и Финляндии». Ректор Хельсинкского университета отметил при этом благотворное влияние Заключительного акта Хельсинкского соглашения на развитие отношений взаимного доверия и добрососедства стран и народов Европы.

*      *      *

В 1865 году отмечался столетний юбилей со дня смерти М. В. Ломоносова. Один из очевидцев этого события с изумлением писал: «Никогда Академия не видела в своих стенах и четвертой доли такого многочисленного собрания (до 1200 человек). Здесь были... представители всех высших государственных и ученых учреждений, много дам, значительное число русских купцов и даже невиданные Академиею посетители в синих сибирках. Обширная зала не могла вместить всех желавших присутствовать при чествовании Академиею славного русского академика, и многие из них теснились в передних комнатах». Так демонстрировала передовая Россия свое отношение к русскому гению. Но была и другая Россия. Официальные круги хотели навести на облик великого ученого хрестоматийный глянец, но мало заботились об изучении его творческого наследия, с пренебрежением относились к его заслугам как естествоиспытателя, выдвигая на первый план его литературную деятельность.

Показательны в этом отношении два эпизода. Лишь в 1891 году Петербургская городская дума после длительных размышлений решила воздвигнуть памятник Ломоносову в столице империи. Скульптору П. П. Забелло был заказан бюст и на следующий год установлен на Чернышевой площади (ныне пл. Ломоносова).

Другой эпизод — судьба ломоносовской картины «Полтавская баталия». Долгое время лежала она бесприютно в мастерской Ломоносова. В 1770 году президент Академии художеств И. И. Бецкой нашел ей более «подходящее» место — ее переместили по его указанию на важню (весовой амбар. — Г. Л.) на той же Мойке. То ли при перемещении, то ли в самом амбаре была утеряна частица художественного обрамления картины — образ апостола Павла, находившийся над ее верхней частью. Еще через два с лишним десятилетия «Полтавскую баталию» перевозят в Академию художеств, где она со временем «пропутешествовала» от мастерской баталиста Вильевальда к полуразрушенному сараю, пока наконец в связи с 200-летием со дня рождения Петра I ее не обнаружили заштукатуренной в одной из стен Академии художеств. «Полтавскую баталию» затем пытались передать созданному в 1895 году музею Александра III (ныне Русский музей). Однако дирекция музея от дара отказалась. Лишь в самом конце XIX века, в 1899 году, сиротливый шедевр согласился принять на хранение музей Общества поощрения художеств, помещавшийся на Большой Морской улице (ныне Дом художника, ул. Герцена 38; здание перестроено в 1890 — 1893 годах архитектором Ю. И. Китнером). Картина была в плачевном состоянии. Самоотверженные усилия художника-мозаичиста В. А. Фролова помогли тогда спасти картину. Примечательно, что тот же В. А. Фролов спустя четверть столетия, уже в советское время, руководил перемещением картины в другое место. В 1925 году Фролов, отреставрировав «Полтавскую баталию», осуществил ее транспортировку в здание Академии наук (Университетская набережная, 5), где она навечно заняла свое место на площадке у торцовой стены лестницы третьего этажа.

Великая Октябрьская социалистическая революция в корне изменила отношение к Ломоносову. В советское время стало комплексно и всесторонне изучаться его наследие.

Именем Ломоносова ныне отмечаются достижения ученых. С 1945 года Московский университет имени М. В. Ломоносова присуждает ученым Ломоносовские премии за выдающиеся успехи в разных отраслях наук. В 1956 году Академия наук СССР учредила премии имени Ломоносова в области физических наук. Ежегодно лауреатами этой премии становятся советский и зарубежный физик. В последние годы статус этой премии еще более расширился. Ныне она присуждается Президиумом Академии наук СССР за выдающиеся достижения в естественных науках.

Среди советских ученых, много и плодотворно трудившихся, чтобы ломоносовское наследие стало достоянием народа, необходимо прежде всего отметить заслуги президента Академии наук СССР, выдающегося ученого, академика Сергея Ивановича Вавилова. Благодаря его помощи и содействию в архивах Москвы и Ленинграда были выявлены ранее неизвестные рукописи Ломоносова и большое количество материалов о его деятельности. Это позволило с достаточной полнотой осуществить первое советское 10-томное издание Полного собрания сочинений Ломоносова, главным редактором которого стал С. И. Вавилов.

В 1975 году советский народ отметил 250-летие Академии наук СССР. На торжественном заседании, посвященном этой дате, с речью выступил Л. И. Брежнев. Отмечая заслуги Ломоносова в становлении Петербургской Академии наук, Генеральный секретарь ЦК КПСС, в частности, сказал: «Уже в XVIII веке всю ее деятельность поднял на новый уровень титанический труд Михаила Васильевича Ломоносова, гениального ученого-энциклопедиста, вышедшего из народных низов».

В городе на Неве, где прошла вся научная и общественная деятельность великого русского ученого, его имя в советское время увековечено мемориальными досками, памятниками, в названиях улиц, площадей...

В 1925 году в связи с 200-летним юбилеем Академии наук первому в России фарфоровому заводу было присвоено имя Ломоносова. В 1948 году на здании бывшей Кунсткамеры была установлена мемориальная доска, выполненная по проекту архитектора Р. И. Каплан-Ингеля. Текст ее гласит: «В этом здании, колыбели русской науки, с 1741 по 1765 г. работал Ломоносов». В том же году бывший Чернышев переулок и Чернышева площадь были переименованы в улицу и площадь Ломоносова. Этот год был ознаменован еще и тем, что Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 23 февраля 1948 года город Ораниенбаум Ленинградской области был переименован в город Ломоносов.

В июле 1955 года в честь великого русского ученого в городе его имени был установлен бронзовый памятник. 5 января 1949 года впервые был открыт для обозрения посетителей музей М. В. Ломоносова.

Станция метро Невско-Василеостровской линии, расположенная неподалеку от фарфорового завода, тоже носит имя Ломоносова.

Ленинградский Совет решил объявить территорию бывшей усадьбы Ломоносова охранной зоной.

Вскоре на Менделеевской линии Васильевского острова лицом к Неве встанет новый памятник русскому гению. Благодарные потомки отдают дань уважения и восхищения Ломоносову, продолжая вплетать ветви в венок его памяти.