Учение Коперника есть изумительный по своей мощи, простоте и философской глубине ответ на все эти тревожные вопросы; но этот ответ Коперник найдет у себя в Вармии еще очень не скоро и к тому же он приложит все усилия, чтобы возможно дольше скрывать его от людей. Как уже упоминалось, он вернулся из Италии в 1506 — 1507 гг.; все остальные 37 лет жизни он редко и ненадолго выезжал из пределов Вармийского диоцеза. Жизнь его теперь теснейшим образом переплетается с тяжелыми судьбами края; описывать же ее здесь подробно отнюдь не наша задача. Отметим лишь, что первые пять-шесть лет он живет не в самом Фромборке, а у стареющего и болеющего теперь дяди-епископа в его замке в Лидзбарке (Гейльсберге) в качестве домашнего врача, а также и спутника в его поездках, например, на польские сеймы в 1508 г. в Кракове и в 1509 г. в Петрокове. В этом же году в Кракове выходит из печати первое произведение Коперника; как ни удивительно, оно относится не к астрономии и не к математике, а к филологии: это перевод с греческого на латынь писем византийского (следовательно, христианского) историографа Феофилакта Симокаттского (VI в.). Все письма разделены по триолям: в каждом из них одно буколистическое, одно нравственное и одно любовное; все они изумительны, мы бы сказали, только своей наивностью. Почему Коперник решился выполнить и издать их перевод, посвятив его все тому же епископу, не очень ясно; можно думать, что эта книга была одной из тех, по которым он изучал греческий язык в Болонье.
После смерти епископа Ваченроде (1512) Коперник переезжает, наконец, в самый Фромборк и здесь занимает помещение в одной из башен собора; предание и до сих пор называет одну из них «коперниковой башней» (curia coperniсапа). Проходит несколько спокойных лет, и в 1516 г. он избирается администратором коммунальных владений капитула в городе Ольштыне (Алленштейне); сюда он и переезжает на 3 — 4 года; однако как раз в эти годы политическая атмосфера в Вармии накаляется; войска Ордена врываются в вармийские земли; война между ним и Польшей назревает; она вспыхивает в 1519 г. и несет страшные опустошения всему краю. Большинство каноников — но не Коперник — спасается в Данциге или в Эльблонге; в 1520 г., когда Коперник снова во Фромборке, войска Ордена подступают чуть не вплотную к самому собору. Эти тяжелые дни сменяются более спокойными лишь с апреля 1521 г., когда между Польшей и Орденом заключается перемирие на 4 года. Но в то же время церковно-политическая жизнь края еще более осложняется, когда новый магистр Ордена Альбрехт Бранденбургский (кстати, племянник польского короля Сигизмунда) по совету Лютера принимает протестантскую веру, обращает в лютеранство всю Восточную Пруссию и получает ее затем от короля в ленное владение, но уже как светское, а не церковное княжество. Вармийская епархия к новому исповеданию не переходит.
Среди всех этих волнений и бедствий Коперник, насколько это видно через пыль архивов, остается человеком практики и дела; он стремится помочь своему краю тем, в чем он более других сведущ как математик. Так, он составляет обширную записку о чеканке прусской монеты, где старается выяснить причины безудержного падения марки и вывести из хаотического состояния все монетное дело. Эту записку он докладывает на нескольких сеймах.
Потом постепенно, когда он подходит к 60 годам, административные интересы замирают; остается, однако, еще врачевание; им он занимается до последних лет жизни; известны случаи, когда его вызывают из Фромборка для оказания помощи высокопоставленным больным. Детальное изложение всех этих фактов потребовало бы долгого рассказа; однако о том, что нас здесь особенно интересует — именно, находился ли Коперник в контакте с людьми современной ему науки, с астрономами по ту или другую сторону Альп, мы не знаем.
Между тем, именно в эти годы зреет то великое произведение, про которое сам он сказал, что «вынашивал его не девять, а скорее четырежды девять лет»; ясно, что мысли о новой астрономии зародились у него уже на родине и претворялись в законченную систему в башне Фромборкского собора. Однако какими-то неизвестными нам путями сведения о том, что где-то в далекой Вармии творится новая наука, проникают далеко за пределы диоцеза; так, мы уже упоминали, что в 1515 г. Коперника запрашивали из Рима по поводу календарной реформы. Затем до нас дошло и единственное его письмо астрономического содержания (1524): это послание Коперника к Бернарду Ваповскому, его другу со времени краковского студенчества, а теперь кантору и канонику Краковского собора и секретарю короля польского; Ваповский незадолго перед тем прислал Копернику сочинение некоего математика Иоганна Вернера из Нюрнберга; Вернер1 в 1522 г. составил небольшой трактат «О движении восьмой сферы». Вопрос был, очевидно, настолько актуален, что даже секретарь польской короны счел нужным узнать мнение своего старинного друга об этой работе. Ответное письмо Коперника (так называемое «Письмо против Вернера») касается в сущности лишь хронологической канвы исследований Вернера, в которой Коперник вскрывает ошибки. По основному содержанию вопроса Коперник здесь не высказывается, говоря в заключение: «Каково же, в конце концов, мое собственное мнение о движении восьмой сферы? Поскольку я предполагаю изложить мои взгляды в другом месте, я считаю ненужным и несвоевременным развивать мое сообщение дальше».
К той же поре (1520 — 1530) относится небольшое произведение Коперника, носящее название: «Nicolai Copernici, De Hypothesibus motuum coelestium a se constitutis Commentariolus», т. е. «Николая Коперника Малый комментарий о гипотезах, относящихся к небесным движениям». Значение этого трактата в общем развитии гелиоцентрической системы Коперника огромно; все, что здесь сказано кратко, появится со значительными развитиями и некоторыми вариантами в книге «Об обращениях небесных сфер»; здесь же можно найти и основные философские предпосылки всей коперниканской доктрины. Существуют две рукописи этого «Малого комментария»; одна из них найдена в 1878 г. в Вене, другая — в 1881 г. в библиотеке Стокгольмской обсерватории; имеются глухие указания на существование еще одного списка, до сих пор не открытого.
Через этот ли «Малый комментарий» или как-либо иначе, но молва об удивительном новом учении ширится в Европе; тому порукой служит весьма любопытная запись, найденная на одной греческой рукописи из Мюнхенской библиотеки, содержание ее таково: «Этот манускрипт подарил мне в Риме в 1533 г. папа Климент VII после того как я в присутствии (называются имена трех сановников церкви) объяснял ему в садах Ватикана учение Коперника о движении Земли (подпись: Иоганн Альберт Видманштадт, по призванию Лукреций, святейшего отца нашего секретарь и домочадец)».
Проходит еще семь лет, и в 1540 г. учение Коперника впервые оглашается в печати: в Данциге появляется небольшая книжка под (сокращенным здесь) названием: «О книгах обращений небесных сфер Николая Коперника, первое повествование, составленное некиим юношей, изучающим математику». Весьма скоро и легко обнаружилось, что этот юноша был 26-летний Иоганн Ретик, отличный математик (оставивший заметный след в истории развития логарифмов); на 23-м году он получил профессуру в Виттенберге; отсюда, из этого центра протестантизма, услышав про новое учение, молодой энтузиаст решается отправиться в Вармию, где еще так недавно был издан «Mandat gegen die Ketzerei», т. е. мандат против лютеранской ереси. Здесь он встречается с 66-летним старцем, которого впредь он будет называть не иначе, как Dominus Doctor Praeceptor — господин учитель наставник.
У Коперника к этому времени уже совершенно готов его большой трактат; в течение почти двух лет Ретик изучает его под руководством Коперника во Фромборке. Результатом этих работ и является названная книжка, составленная в виде послания к нюрнбергскому математику Шонеру; она написана в изысканном стиле гуманистов, изобилует множеством цитат греческих и латинских авторов; но, так или иначе, она содержит полное и правильное изложение всей коперниканской доктрины и чрезвычайно интересна во многих местах, где ученик излагает сокровенные мысли учителя несколько резче и яснее, чем это делает тот сам. Из Вармии Ретик в 1541 г. возвращается обратно в Виттенберг и здесь в 1542 г. издает часть трактата Коперника, именно ту, которая относится к тригонометрии. Заглавие этой книги: «О сторонах и углах как плоских, так и сферических треугольников, сочинение ученейшее и полезнейшее как для понимания многих доказательств Птолемея, так и для других целей, составленное знаменитым и ученейшим Николаем Коперником из Торуни». В предисловии Ретик доказывает приоритет Коперника в доказательстве некоторых теорем сферической тригонометрии, несколько ранее опубликованных в посмертно изданном труде Региомонтана.
«Первое повествование» Ретика имеет большой успех: уже через год оно переиздается, на этот раз под его именем, в Базеле; теперь широкие астрономические круги знакомы с новой доктриной. Так, в 1542 г. Эразм Рейнгольд, серьезный виттенбергский астроном, в своих комментариях на упомянутые нами «Новые теории» Пурбаха писал: «Я слышу о современном ученом, исключительно искусном; он во всех возбудил горячее ожидание; надеются, что он возродит астрономию; уже он наводит последние штрихи на свой труд перед его опубликованием».
При этих условиях престарелому Копернику становится ясно, что дальше скрывать от людей труд своей жизни уже не имеет смысла; и тогда, на 69-м году, он передает рукопись своему верному и старинному другу Тидеману Гизе. Этому человеку (в то время епископу Хелмскому (Кульмскому), а несколько ранее канонику Фромборкского собора, в капитуле которого он состоял одновременно с Коперником, будучи в то же время и секретарем короля польского) в истории астрономии принадлежит немалая заслуга; именно он, быть может, при участии Ретика, убедил Коперника открыть свою доктрину миру; но это удалось ему не сразу; даже и тогда еще Коперник испытывал колебания и сомнения, о которых весьма интересно повествует Ретик:
«Так как мой господин учитель наставник был по природе общителен и видел, что ученый мир нуждается в улучшенных движениях [небесных светил], он охотно согласился на предложение его друга, почтенного прелата [Тидемана Гизе]: он обещал, что составит астрономические таблицы, основанные на новых правилах, так что, если труд имеет какую-либо ценность, он не намерен скрывать его от мира. Однако ему уже давно было очевидно, что наблюдения сами по себе требовали таких гипотез, которые опрокидывали все принятые до сих пор положения, касающиеся порядка и движения сфер, и которые считались истинными; к тому же они [эти наблюдения] требуют введения постулатов, противоречащих непосредственному чувственному [восприятию]; поэтому он, мой наставник, решил, что он будет подражать Альфонсинским таблицам и составит таблицы с точными правилами пользования, но без доказательств. Таким путем он не вызовет спора среди философов; любой математик получит возможность правильно вычислять [небесные] движения; но истинный ученый, на которого Юпитер взглянул необычайно благосклонным взором, тот из приведенных чисел дойдет до того источника и до тех основ, из которых все выведено. Рядовой астроном не будет лишен возможности пользования таблицами, которых он ищет и жаждет, независимо от какой бы то ни было теории; к тому же будет соблюдено и правило пифагорейцев, согласно которому изучение философии следует направлять так, чтобы ее глубокие тайны были сохранены лишь для знающих, искушенных в математике».
Таковы были, согласно Ретику, удивительные и многообразные доводы Коперника против опубликования его трактата в целом; но Тидеман Гизе разбил и эти соображения своего великого друга и, как говорил Ретик, он «получил от него обещание дать возможность ученым и всему потомству судить о его трудах».
Так произошло, наконец, что рукопись, или, лучше сказать, одна из рукописей книги2 была получена Гизе от Коперника и направлена им для печати к Ретику в Нюрнберг; здесь в мае 1543 г. появилось это бессмертное произведение человеческого ума под длинным и витиеватым заглавием:
«Николая Коперника Торунского
Об обращениях небесных сфер шесть книг.
Ты найдешь, прилежный читатель, в этом недавно законченном и изданном труде движения звезд и планет, представленные на основании как древних, так и современных наблюдений, развитые на новых и удивительных теориях. К тому же ты имеешь полезнейшие таблицы, по которым ты можешь удобнейшим образом вычислять их на любое время. Поэтому, усердный читатель, покупай, читай и извлекай пользу.
Да не входит никто, не знающий математики»3.
В том же месяце, получив печатные листы своего труда, старый каноник умирает во Фромборке.
- 1. Имя его сохранилось в математической картографии — «сердцевидная проекция» Вернера. — Прим. Н. И. Идельсона.
- 2. Другая рукопись была обнаружена в библиотеке графа Ностица в Праге. — Прим. Н. И. Идельсона.
- 3. Последняя фраза (легендарный девиз платоновой академии) по гречески. — Прим. Н. И. Идельсона.
Добавить комментарий