Учителя

Ученье в гимназии было поставлено сурово, как повсюду в царской России. За провинности ученика ставили на колени, награждали тумаками, запирали одного в пустом классе, что для младших было весьма страшно, особенно в тёмный зимний вечер. Частенько предписывали родителям высечь ученика розгами или ремнем, что и выполнялось по приходе школьника домой.

Конечно, Мария Дмитриевна никогда не наказывала детей, а только выговаривала им. И все дети Менделеевых считали большим преступлением выводить маменьку из себя. Если же Мария Дмитриевна не выдерживала при шалостях детей и плакала, то дети считали это для себя самым жестоким наказанием. Расстроить маменьку было непозволительным проступком в дружной и ладной семье Менделеевых...

В гимназии привыкли, что за школярами надзиратели и директор установили настоящую слежку. Поощрялись доносы одних учеников на других. Следили за поведением гимназистов и полицейские власти.

Несмотря на малый возраст и трудности ученья, на первом году Митя делал успехи. В июне 1842 года Мария Дмитриевна, взглянув на табель младшего, сказала: — Неплохие баллы, Митенька. Но можешь и лучше учиться, если приложишь старания!

Как и договаривались, Митя в первом классе остался еще на один год для достижения нужного возраста.

Обучали в первом классе русскому языку, географии, арифметике, немецкому языку, латыни, закону божьему, рисованию. Небогата в то время была царская Россия образованными и просвещенными людьми. В гимназии дальнего сибирского города нечасто появлялись учителя с хорошим знанием своего предмета и настоящей любовью к ученикам. Некоторые из учителей были просто случайными людьми.

Никто в гимназии не любил директора Качурина. Он плохо относился и к учителям, и к ученикам. Директор, не получивший сам хорошего образования, стремился свое незнание уравновесить чрезмерной строгостью. Он не позволял ни на йоту отойти от сухого и бездушного гимназического устава. Он постоянно выискивал, за что бы наказать учителей и учеников.

Но были и прекрасные учителя, о которых у детей Менделеевых осталась хорошая память. В первом классе русскому языку Митю обучал не кто иной, как Стахий Степанович Быков. Да, тот самый старенький Стахий Степанович, который уже два года занимался в домашних условиях с младшими Менделеевыми, обучая их началам грамматики и арифметики. Правда, чтению Митя научился ещё в четыре года. Уже тогда он, бывало, убегал к работникам фабрики с книжкой и что-нибудь читал им при большом внимании слушателей. Стахий Степанович дал Мите и Паше новые знания, приготовил к гимназии. Несмотря на доброту и старость, он вел занятия строго, и Мария Дмитриевна была довольна, что он не дает младшим разбаловаться и отлынивать от занятий. Быков служил штатным смотрителем Тобольского уездного училища и одновременно преподавал русский язык в младших классах гимназии. Митя и в классе у него занимался хорошо...

Во втором классе и далее, до седьмого, русский язык у Мити преподавал выпускник Петербургского Главного педагогического института Гавриил Петрович Казанский. Он же до четвертого класса преподавал географию.

Инспектором гимназии, которому предписывалось наблюдать за поведением учеников, служил Иван Порфирьевич Помаскин, окончивший эту же гимназию, но более не учившийся нигде. Детей он не любил, часто награждая гимназистов пощечинами и тумаками. Выйдя в отставку в 1844 году, он избавил гимназию от своего присутствия, чему все были рады: и учителя, и школяры. Сменил же его замечательный человек Петр Павлович Ершов. Он преподавал прежде русскую словесность и логику, одновременно выполняя обязанности библиотекаря. Получив место инспектора, он передал свою дисциплину Александру Васильевичу Плотникову, а обязанности библиотекаря — латинисту Николаю Юрьевичу Козловскому.

В гимназиях тогда большое внимание уделялось преподаванию иностранных языков. Их изучали все семь лет — от первого класса до седьмого. Но если к немецкому и французскому языкам гимназисты относились терпеливо, то мертвый латинский язык, на котором давно никто не говорил, они ненавидели. Официальные циркуляры классической гимназии, приходящие из министерства требовали обязательного изучения гимназистами этого языка. Казенное принуждение к запоминанию множества правил и требования зубрежки отвращали школяров от науки. Поэтому латынь у детей Менделеевых надолго связывалась в воспоминаниях с чем-то сухим, мертвым и застойным.

Терпеть не мог Митя уроки закона божьего. И хотя священник Николай Андреевич Юшков был весьма добрым человеком, молитвы и псалмы Митя так ненавидел, что не мог спокойно сидеть на уроках, за что ему ставили посредственные отметки. В то время отметки ставились и за поведение и за знания одним махом.

С четвертого класса по седьмой гимназистов учили законоведению, судоустройству и судопроизводству. Учителем законоведения был человек, в 1845 году породнившийся с Менделеевым: Маша Менделеева вышла замуж за учителя Михаила Лонгиновича Попова, окончившего Главный педагогический институт. Учитель теперь мог и дома наблюдать за учением Мити и Паши.

Нравились Мите уроки рисования. Этот предмет преподавался только в младших классах. Вел его выпускник Петербургской Академии художеств Генрих Фридрихович Мертлич. Уроки Мертлича пригодились: Митя научился неплохо рисовать.

В Тобольской гимназии  учредили  и  танцевальный класс, где за дополнительную плату могли обучаться все желающие гимназисты. Конечно, без танцев можно было бы и обойтись. Но Мария Дмитриевна решила по-иному. Сыновья ее должны стать людьми просвещенными, им придётся бывать в культурном обществе, и тут уж без танцев нельзя. Пришлось наскрести денег и на посещение танцкласса.

В течение семи лет одни предметы продолжались до конца, обучения, другие прекращались. Мелькали имена преподавателей. Но были в эти годы для Мити предметы, которые его интересовали всерьез. И были из преподавателей три человека, которые оставили в его жизни неизгладимый добрый след.

Математику и физику преподавал выпускник Главного педагогического института  Иван  Карлович  Руммель. Он нес гимназистам самые современные знания. Требовательный и справедливый, он установил с учениками тесную дружбу. Директор и кое-кто из его окружения не любили Руммеля за то, что он вел уроки не так, как требовал устав, а вносил живость в общение со школярами. Он научил Митю Менделеева любить опыт, смело искать истину, точно мыслить.

Бесценным приобретением стала для Мити история — дисциплина, которую вел еще один выпускник Главного педагогического института Михаил Иванович Доброхотов. Он, как и Руммель, прекрасно знал свой предмет и был чуток и справедлив к ученикам. Школяры раскрывали рты, когда он рассказывал о различных событиях из истории древнего мира и России. Гимназистов поражало, как удивительно Михаил Иванович помнил все факты, как замечательно знал карту. Особенно их потрясало, когда Михаил Иванович, стоя на противоположном от доски конце класса, вдруг с вытянутой рукой шел к карте и указкой точно показывал на карте город, о котором вел  рассказ.

Еще одним памятным человеком из педагогов стал для Мити Петр Павлович Ершов.