Вы здесь

Твердый сплав. Автор Н. Н. Митрофанов

 

Отто Юльевич Шмидт — мастер живого слова

Однажды в ожидании студийного времени мы с режиссером В. А. Шнейдеровым коротали минуты в многолюдном холле Шаболовского телецентра. Разговор коснулся недавней передачи "Клуба кинопутешественни­ков". Владимир Адольфович был ею недоволен.

— Могла бы быть и лучше. Сужу по себе. "Э-э" сказал пять раз, "мэ-э" — три. Откуда знаю? Есть тут один постоянный зритель. Следит за моей речью, записывает огрехи. Потом шлет письмо-сводку: номер передачи, дата и так далее. Вы знаете, это трогательно. И, думаю, помогает не только мне, но и коллегам по клубу. Из такой корреспонденции не делаю секрета. Как говорится, пусть равняются на положительные примеры.

Я полюбопытствовал, кто же из современников наи­более часто ему вспоминается как мастер живого слова.

— В первую очередь — Отто Юльевич Шмидт. Сколь­ко встреч, сколько великолепных бесед было у нас! В 1928 году мы путешествовали по Памиру, в 1932-м плавали в Арктике, штормовали в Охотском море... Жаль, наш телеклуб появился поздно. Какой это был рассказчик, какой редкостный лектор! Речь глубокая, красочная. Он будто впечатывал ее в сознание. Так мо­гут говорить немногие...

К нам спешил работник студии. На его возбужден­ном лице ясно читалась строгая фраза о включении те­лекамер и микрофонов. Попрощались. Я и не предпола­гал тогда, что этому разговору суждено продолжиться в 1969 году. Накануне отлета В. А. Шнейдерова с совет­скими лекторами в зарубежную командировку мы встретились с ним в Правлении Всесоюзного общества «Знание» и вернулись к той же теме. Содержание нашей беседы наряду с множеством других воспоминаний и до­кументальных свидетельств вошло в этот очерк об Отто Юльевиче Шмидте — талантливом лекторе, человеке, любившем и умевшем говорить с самыми разными ауди­ториями.

Начинать такой рассказ, пожалуй, надо со знаменитой экспедиции на пароходе «Челюскин», которой О. Ю. Шмидт руководил в 1933 — 1934 годах.

На дрейфующих льдах

...Дрейфующие льды уже много недель окружают ко­рабль. Редкий день обходится без аврала. Пешнями и аммоналом пробивают люди дорогу своему плавучему дому. Однако выбраться в благоприятную полосу дрей­фа никак не удается.

Несмотря на тяжелый, порой изнурительный труд, жизнь на судне по вечерам в часы отдыха не замирает. Самые интересные из них — лекции Шмидта.

Разнообразны темы этих почти ежедневных чтений: международное положение, история философии, биоло­гия. Языковедческие экскурсы, насыщенные мыслями са­мого Шмидта о взаимовлиянии языков. Рассказ интере­сен и для научных сотрудников экспедиции, и для чле­нов экипажа. Практически все, кто свободен от вахт, со­бираются в кают-кампании «на Шмидта».

Атмосфера напряженного труда, единства и слажен­ности, в которой жил сотенный коллектив экспедиции, диктовала стиль общения. Шмидт понимал это. Не пер­вый, четвертый поход в Арктику. В своих выступлениях он гибко сочетает аспекты научные с проблемами жиз­ненно насущными, злободневными. Поворот изложения какой-то проблемы в сторону будничных забот, неожиданная шутка — и вот уже четко обозначилось русло нового направления беседы. Случалось, что таким обра­зом ставились задачи на завтра, задачи сугубо прак­тические, о которых обычно говорят в приказах. Просто и естественно преодолевал Отто Юльевич границу офи­циальности, без малейшего оттенка психологической ско­ванности или заигрывания. Выступления Шмидта стали необходимой составной частью жизни коллектива.

13 февраля 1934 года «Челюскин», стиснутый льдами Чукотского моря, потерпел катастрофу. Навалились но­вые заботы и тревоги. В ледовом лагере, как никогда, стала необходимой откровенная и суровая речь Шмидта.

Всего семь минут выступал он 14 февраля на митин­ге, проведенном у подножья огромного тороса. И за эти недолгие минуты стали отчетливо ясны задачи каждого и всех вместе: сплоченность, оптимизм, организован­ность... «Такая огромная вера была у нас в этого чело­века, что чувство оторванности от всего мира отступило, мы оставались коллективом, который крепко спаялся за месяцы плавания и авралов», — пишет Э. Т. Кренкель о воздействии этой речи1.

Страна немедленно пришла челюскинцам на помощь. Рядом с радиограммой Шмидта о кораблекрушении в газетах было опубликовано постановление Совнаркома об организации помощи участникам экспедиции и команде погибшего судна.

Потребность получать сигналы с Большой земли, знать о событиях в мире родила «вечера с информацией». Их неизменным хозяином был Отто Юльевич.

...В бараке, сколоченном из выловленных досок, глаза с трудом различают в полумраке фигуры сидящих вокруг «стола». Точнее, это люковина — крышка люка, лежащая на пустых ящиках. Шмидт сбрасывает нерпичью тужурку и присаживается на чурбак.

— Можно начинать? — спрашивает он. И, получив дружное согласие, склоняется над радиожурналом.

200 — 300 слов ежедневной информации ТАСС. Половина ее — о челюскинцах. На выручку идут пароходы «Сталинград» и «Смоленск» с аварийными грузами... Летят к Чукотке аэропланы Каманина, Водопьянова, Молокова... Зачитав эти сообщения, Шмидт дополняет, что операция по их спасению активно обсуждается зарубежной прессой. Ее взволновало кораблекрушение, но на судьбу челюскинцев она смотрит пессимистически. Буржуазные газеты утверждают, что усилия Советской страны не смогут предотвратить арктическую трагедию. Сомнения эти, — комментирует лектор, — не удивительны. Они вызваны тем, что европейские страны не в силах совладать с собственными проблемами. Рабочее восстание в Вене, тяжелая обстановка в Испании...

Какого бы политического события ни касался Шмидт, оно неизбежно переплетается с жизнью на дрейфующей льдине. Подробные комментарии Отто Юльевича превращают скупые радиосообщения в настоящую лекцию о международном положении. В заключение — несколько слов о жизни родной страны. Слов спокойных, домашних. На Днепре открылась навигация, идет ранний сев, в Москве на Каланчевской площади под землю опускают оборудование для метро.

Гордые за свою Родину и ее народ, вдохновлённые расходились обитатели лагеря с этих бесед.

Деятельная натура Шмидта требует непрестанного общения с аудиторией. Все чаще заглядывает он в палатки зимовщиков. Несколько слов о бригадах, которые соревнуются на расчистке аэродромов, об ожидаемой погоде, о самолетах, издалека летящих к лагерю... И вот уже завязался разговор на арктические темы.

Увлеченно говорит Шмидт о том, как важно детально уточнить карты северных морей, изучить проблемы здешних течений и понять движение и распределение льдов. Уже исследуется атмосферное электричество, природа северных сияний и т. д. Необычайно заманчивы перспективы научной деятельности советских полярников. Им предстоит связать воедино наши знания об океане и атмосфере, выяснить сложные закономерности природных процессов, протекающих в Арктике. На очереди — высадка зимовщиков на Северном полюсе!

Лицо Шмидта одухотворено решимостью провести в жизнь эти дерзкие замыслы. Длинные пряди волос, густая борода, сверкающий взгляд голубых глаз — точь в точь легендарный первопроходец, избравший девизом своей жизни слова знаменитого полярника Скотта: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Мало походил в эти минуты начальник Главного управления Севморпути и директор Арктического института Академии наук СССР на строгого командира дрейфующего лагеря. Да и сами слушатели на время забыли о суровой Арктике, чьей жертвой они стали.

Жертвой?.. Нет! Здесь на дрейфующей льдине зимовщики-челюскинцы по-прежнему форпост Науки, великой силы, не пасующей перед натиском стихий. Пройдет немного времени, говорит Шмидт, и на пустынных берегах Ледовитого океана будут построены радиометцентры. Вдоль северных границ страны будет налажено регулярное воздушное сообщение. Будничным делом станет исследование природных процессов и выявление новых сырьевых ресурсов. И кто не вспомнит тогда, что челюскинцы были его предшественниками?

Ни одна из импровизированных бесед, как правило, не проходила незамеченной. В палатку набивалось столько желающих послушать Отто Юльевича, что она раздувалась прямо на глазах рисующего ее художника Федора Решетникова. Тот сокрушенно принимался за новый набросок. «Ни дать, ни взять — мешок с арбузами», — бормотал он, пририсовывая к угомонившейся модели новые фигурки.

В «штабной» палатке, где жили научные сотрудники, руководители экспедиции и радисты, беседы Отто Юльевича вскоре стали непременной деталью быта. Туда Шмидт переселился из маленькой палатки, путешествовавшей с ним еще по Памиру. Но, видимо, не только это событие дало ему повод на «новоселье» вспомнить о событиях, волновавших его в горах шесть лет назад. Очень умело провел он аналогию между высокогорной и нынешней ситуациями. Отто Юльевич четко обозначает параллели. Преодоление опасностей мобилизует смелость, волю к победе. Организованность действий немыслима без тщательного учета всех обстоятельств и даже мелочей. Постоянная дружеская помощь, ответственность всех за каждого — этот закон альпинистских странствий одновременно есть и постулат для каждого эимовщика. Затем Отто Юльевич повторяет вывод, сформулированный им в публичном выступлении 1928 года: «...Большой интерес, который проявляет наша страна к Памирской экспедиции, конечно, является результатом не наших заслуг... а результатом того огромного культурного прогресса, который, между прочим, привел к тому, что у нас проявляется бесконечный интерес к наукам всех отраслей, в том числе к географическим открытиям...» 2 «Мостик» к злободневным проблемам, как видим, переброшен мастерски.

Бесконечный интерес Шмидта к наукам «не по службе, а по душе», так восхищавший слушателей, находил выход во всех беседах с ними. Со знанием дела разбирает он последние теоретические работы в области биологии, растолковывает ее задачи, решаемые ныне в Арктике. Совершая экскурс в историю, разворачивает панораму событий, произошедших в далекие века в Южной Америке, Нидерландах, Германии, России. Как зрелый партийный пропагандист затрагивает он проблемы развития социалистического общества. Современность и политика  государств — самостоятельные  темы   вечеров, когда Шмидт председательствовал на своем облюбованном чурбаке. Популярно, с глубоко партийных позиций анализирует причины возникновения фашизма в Италии, объясняет суть пресловутой теории белой расы.

Доклады на политические и научные темы чередуются с рассказами о скандинавской мифологии, о современной советской поэзии, о творчестве Гейне и его жизни, о музыке и композиторах...

В записной книжке зоолога В. Стаханова сохранился перечень около 40 таких выступлений. Он писал потом: «...Из Отто Юльевича, «как из бочки», как он сам говорил, мы выкачивали материал по интересующим нас вопросам» 3. Среди этих вопросов и проблемы философские. Может, все-таки не время было ломать голову над абстракциями, когда борьба с коварными льдами и заносами отнимает все силы? Может, лучше бы дать мозгу просто разрядку? Кроме того, ведь совсем недавно на борту «Челюскина» Шмидт прочел цикл лекций по философии. Нельзя же бесконечно злоупотреблять его энергией, даже такой неиссякаемой...

Иначе думал сам Отто Юльевич. В день гибели корабля на «Челюскине» намечалось открытие плавучего университета. Конечно, на льдине условия не те. Но потребность в учебе осталась. И он свои лекторские обязанности выполнит.

Итак, лекции по диалектике естествознания на дрейфующей льдине. Излишне говорить, что такого еще не бывало, что Шмидт был единственным, кто... и т. д. Отто Юльевич объявил, что первую лекцию он прочтет 3 марта в радиопалатке.

К пяти часам вечера палатка была набита до отказа. Слушатели расселись на полу, тесно окружив «кафедру». Собственно, какая там кафедра — та же люковина, а на ней тонкая тетрадка с конспектом. Над всеми возвышается величественная фигура Отто Юльевича. Его тень причудливым силуэтом колышется по заиндевелому потолку. Неужели это у него такая взъерошенная шевелюра и косматая борода? Непорядок. Пригладил волосы, характерным движением тыльной стороной руки расправил бороду. Мельком скользнул взглядом по близлежащим и близсидящим. Жаль, нельзя запечатлеть момент. Хорошая бы фотография была на память... — Начнем, пожалуй?

Плавная образная речь берет слушателей в плен. От истоков человеческого знания о природе лектор ведет к первым философам и естествоиспытателям. Материал ему хорошо знаком — впервые лекции об истории и методологии естествознания и математики от читал еще в 1921 году в Коммунистическом университете им. Я. М. Свердлова. Многие проблемы были подняты во время выступлений в Институте красной профессуры, в Коммунистической академии, где он с 1925 года возглавлял секцию естествознания и точных наук. Не раз напоминал он, бывало, своим слушателям, что не только мы понимаем принципиальное значение крутой ломки, переживаемой современным естествознанием. Это понимают и наши идейные противники. Недаром заминки в развитии естествознания и противоречия, к которым приводят новые открытия, часто становятся материалом для идеалистических выводов. Их политическая подкладка ясна: те классы, которые боятся революции, старательно отворачиваются от материализма....

Вторую лекцию решено устроить в бараке. Как-никак самое крупное «здание». Организаторы предупреждали: явка не обязательна, темы диамата требуют соответствующей подготовки слушателей. И все же пришла чуть не половина лагеря. В чем секрет? Ведь речь касалась сложнейших проблем соотношения «чистой науки» с практикой, теоретических и прикладных наук, проблем накопления фактов, их обобщения в виде новых теорий и гипотез.

«Каждый раз поражает его огромная образованность, — заносит 9 марта в свой дневник гидробиолог Петр Ширшов, будущий академик. — Сегодня он излагал краткую историю науки и как-то особенно ясно, отчетливо проходили перед глазами картины расцвета культуры греческих городов, заката эллинизма, потока на запад арабской культуры и т. д. Хочется читать, без конца читать, скорее вернуться к книгам, к работе»4.

«Возбуждение умственного аппетита» (так некогда определял К. А. Тимирязев цель своих лекций), ставшее характерным для жизни ледового лагеря, Отто Юльевич не относил только за счет своих выступлений. Лекции о Чукотке читал метеоролог Н. Н. Комов, уже зимовавший в этом краю. О Монголии рассказывал И. А. Баевский, о Якутии — гидрограф П. К. Хмызников. Шмидт всегда внимал им.

Вскоре характер лекций Отто Юльевича стал изменяться. Он начал «задевать» слушателей. Началось это совсем незаметно. Лектор обратил внимание собравшихся на знакомую всем мысль: философия — ключ к познанию мира. Она способна синтезировать конкретные знания, и потому представители частных наук не должны ее чураться. Затем Шмидт атаковал тех, кто в своей научной работе не придерживается этих истин, пренебрегает методами диалектического материализма, а иногда даже кичится своей философской неграмотностью. Самые едкие слова адресовал он наивным эмпирикам, нанизывателям и регистраторам бесчисленных наблюдений и фактов. Высмеивая такую якобы научную работу, он сравнивал ее с пнем, за которым не видно леса. Развитие современной науки невозможно без взаимодействия диалектико-материалистической философии и частных наук, убежденно заявлял Шмидт. И приводил слова Владимира Ильича Ленина: «...Естественник должен быть современным материалистом, сознательным сторонником того материализма, который представлен Марксом, то есть должен быть диалектическим материалистом»5.

...С собственной коптилкой ходит среди слушателей художник Федор Решетников. Попеременно освещает лица, торопливо делает в блокноте эскизы...

Однажды Шмидт заговорил о темпах изменения научной картины мира и коснулся в связи с этим положения в физике. В примерах, приводимых по ходу изложения, он начал вскрывать ущербность метафизических представлений тех, кто яростно противодействует философскому обоснованию естественных наук. Теория относительности и борьба за использование ее в интересах реакционных философских школ. Жалкие наскоки богословов, считающих, что если скорости, по теории Эйнштейна, не могут превысить известной величины, то за звездами движется уже не материя, а... рай. «Тут уж вообще, какие угодно чертовщинные выводы можно сделать, — с сарказмом произносит Отто Юльевич. — Эйнштейн здесь не при чем...». Язвительный отзыв о махистах, которые твердят: «Пространство и время существуют как результат наших наблюдений». Опровергая утверждения идеалистов, лектор коснулся понятий квантовой физики.

Внезапно один из слушателей стал ему возражать. В неверном свете каганца Шмидт узнал своего соседа по палатке физика Ибрагима Факидова. Ну что же, интересно поспорить. Сколько раз они бывало сцеплялись на «Челюскине». «В физике никакая философия не поможет мне разобраться», — горячился тогда Факидов. Вот и сейчас вскочил, жестикулирует, глаза сверкают...

Аудитория насторожилась — авторитет Шмидта вне сомнений, однако Факидов-то специалист. Ишь как кроет всякими терминами. А Отто Юльевич — математик. Но Шмидт не торопится идти на попятный, и это особенно разжигает оппозицию. Началась дискуссия. Шмидт остроумными аргументами отбрасывал противника на исходный рубеж, а когда тот опять шел в атаку, вновь встречал его во всеоружии опыта и знаний. Защищался Отто Юльевич с уверенностью и достоинством. Доброжелательно-иронически поглядывал на того, кто затеял диспут, разглаживал пышную бороду.

Конец наступил неожиданно. Факидов выслушал реплику Шмидта и, на миг замолчав, вдруг хлопнул себя ладонью по лбу: «Отто Юльевич, что вы со мной сделали! Вы привели меня к махистскому выводу!». Дружный смех и аплодисменты увенчали пятнадцатиминутную схватку.

Спор этот возник не случайно. О. Ю. Шмидт преднамеренно подводил к нему логикой построения текста. Весь текст строился из сюжетов, знакомых кому-то из слушателей. Замысел оправдал себя. На пример из биологии мгновенно реагируют биологи, сомневающиеся в правомерности новой точки зрения или в новой оценке фактов. Экскурс в область физики — и неугомонный Ибрагим Факидов выкладывает свои соображения и примеры. Радостно удивляется — как же это он раньше не видел единства противоположных начал в физических явлениях! «Мне было ясно, что я вхожу в теоретическую область, доселе мне неизвестную и изумительно стройную»6 — напишет он потом. Еще один аспект, касающийся проблем гидрологии и гидрографии. Тут уже вмешивается добрый десяток слушателей, в том числе и штурманы. «Повоевав» с аудиторией, Отто Юльевич берется за разъяснение очередного закона диалектики.

Умение Шмидта подойти к проблеме с самой неожиданной стороны опять вызывает оживленный обмен мнениями. Два, а то и два с половиной часа пролетают незаметно.

Импровизированные диспуты вспыхивали потом в палатках — так велик был заряд, полученный от шмидтовского философского семинара. Научные сотрудники экспедиции не без основания называли его своим университетом.

«Я хожу эти дни под впечатлением последних занятий по семинару Отто Юльевича. Хотя я давно знаком с тем, что он говорил, но только здесь, на его беседах, из всего этого так просто вытекает решение многих вопросов, еще недавно казавшихся мне неразрешимыми... В голове моей произошел, очевидно, какой-то сдвиг!»7,— записывает 5 апреля 1934 года в свой дневник Петр Ширшов.

Лекции Шмидта были своеобразно увековечены уже на льдине. Общий «диаматный уклон» отразился в ледовой «Гайавате», которую здесь сочиняли в подражание Лонгфелло. В одном из фрагментов находим знакомые черты Шмидта-лектора, звучит его «величественный голос, голос шуму вод подобный, шуму многих сильных сжатий».

«Ледовый комиссар» — это звание прочно закрепилось за Шмидтом после завершения челюскинской эпопеи. Весть о лекциях на льдине, в частности, о 13 лекциях по диалектическому материализму, произвела особое впечатление за границей. На дипломатическом завтраке к послу СССР в Великобритании И. М. Майскому подошел лидер английских либералов Д. Ллойд Джордж. Он выразил восхищение мужеством челюскинцев и тем, как умело организовал жизнь колонии ее глава. Опытный политик не скрыл своего изумления: «Что сделал бы англичанин на месте Шмидта?.. Ну, конечно, для поддержания духа сотоварищей он нагрузил бы их работой... Занял бы спортом, охотой... Но читать лекции по философии!.. До этого мог додуматься только русский!»8. И он пораженно развел руками.

Петь и говорить нужно баритоном!

Безошибочная оценка аудитории, умение устанавливать контакт с людьми, популярность изложения, пластичность и изящество при подаче глубоко научного материала — грани лекторского таланта, без которого невозможно представить творческий облик О. Ю. Шмидта. Как же формировался Шмидт-лектор? Как совершенствовал он свое мастерство академической и публичной речи?

В 1909 году О. Ю. Шмидт стал студентом физико-математического факультета Киевского университета. Здесь он внимательно изучает преподавательскую манеру Д. А. Граве, В. Я. Букреева и других талантливых профессоров университета. Но главное для него — накопление знаний. Он поглощает огромное количество книг по естественным и гуманитарным наукам. Для упорядочения чтения составлена особая программа. При подсчете оказывается, что для ее реализации нужна тысяча лет, Шмидт нашел возможность сократить этот список в четыре раза. Вот минимум, без знания которого он не мыслил пути в науку.

Уже первые опубликованные работы студента, а затем аспиранта О. Ю. Шмидта обратили на себя внимание, в том числе и за рубежом.

Он начинает преподавать в Киевском университете, читает в сентябре 1916 года две пробные лекции. Молодой приват-доцент нравится студентам, слушают его внимательно. Но только первые ряды... Лектор замечает, что с дальних скамей ползет предательский шумок, а кое-где шелестят газетами.

Шмидт решился на отчаянный шаг. И вот, улучив момент, спустился с кафедры и быстро направился к говорунам.

— В чем дело, вам неинтересно? Слушатели замялись:

— Вы нас извините. Интересно... Только слышно плохо.

Шмидт обратился к их соседям. Те подтвердили. Он был обескуражен. Как же так? Ведь, кажется, говорил громко...

Никогда не обратил бы он внимания на это объявление в газете, но сейчас, прочитав: «Ставлю голос», задумался...

Учитель пения удивился необычному клиенту и перебил его речь:

— Вы умеете петь?

— Гм... Как вам сказать, — Шмидт с опаской взглянул на рояль. — Так, понимаете, для себя... Я должен вам спеть что-нибудь из своих лекций?

— Ни в коем случае! Меня интересуют только ваши музыкальные данные. Ну-с, что вы знаете, молодой человек? И спокойно, спокойно. Как будто перед вами никого нет.

Клиент приободрился и запел арию Жермона из «Травиаты»: «Ты забыл край милый свой, бросил ты Прованс родной...».

— Чудно! — расцвел учитель. — Теперь понимаете свою ошибку?

— Нет...

— Вы поете баритоном, а говорить пытаетесь тенором! Идите и говорите тем же голосом, каким вы поете!

Шмидт рассказывал впоследствии своим близким, что «урок пения» избавил его от некоторых вредных заблуждений, и с тех пор он никогда уже не пытался «вещать».

В горниле революции

Великая Октябрьская революция застала Отто Юльевича в Петрограде. В Наркомате продовольствия у него сложнейший участок — Управление по продуктообмену. Как далека новая сфера деятельности от прежней его научной и преподавательской работы! Каждый день он — член коллегии Наркомпрода — имеет дело со сведениями о состоянии промышленной выработки, данными о продовольственных запасах... Он постоянно с людьми. Собрания, дымные за полночь совещания, коллегии наркоматов...

Горячие речи произносит он перед командирами и бойцами продотрядов. С восторгом говорили о Шмидте-лекторе слушатели многочисленных курсов и семинаров. Специальные лекции о продовольственной политике он читает в феврале 1919 года в школе партийной и советской работы.

Главная тема его выступлений в 20-е годы — народное образование. Как член коллегии Наркомпроса, непосредственно занимающийся реформированием систем профессионально-технического и высшего образования, Отто Юльевич делает десятки докладов, разъясняющих и пропагандирующих мероприятия Советской власти в этой области. Он ведет упорную борьбу за новую школу, борьбу принципиальную, идейную, ибо Советской власти нужна школа, которая будет готовить молодежь к творческому участию в социалистическом строительстве, воспитывать юношей и девушек в коммунистическом духе.

Где-то надо было брать преподавателей для такой новой школы. Искать их можно было среди старой интеллигенции. Помогать им преодолевать классовые и корпоративные предрассудки, привлекать на сторону пролетарской власти стало важной задачей Шмидта. И он прилагал максимум усилий к тому, чтобы ускорить переход передовой части интеллигенции к пониманию нового строя.

Яркие, умные выступления известного математика и энергичного государственного деятеля О. Ю. Шмидта помогали убеждать аудиторию. Герой Социалистического Труда академик П. С. Александров вспоминает ноябрьское утро 1920 года, когда в одной из холодных аудиторий Московского университета О. Ю. Шмидт выступил с планом организации Московского института математических наук. Изложенные в докладе мысли шли вразрез с университетскими традициями и поэтому сначала воспринимались с осторожностью и даже недоверием. «Помню те горячие прения, которые он вызвал, — говорит Павел Сергеевич, — и помню, как Отто Юльевич непередаваемым обаянием своей личности, силой и ясностью своего ума, готовностью выслушивать и понимать самые различные точки зрения, умением убеждать своих противников сильной и тонкой логической аргументацией сумел победить недоверие многих даже консервативно настроенных московских математиков»9.

Деятельность в Наркомпросе, в Центральной комиссии по улучшению быта ученых при СНК, в Государственном ученом совете О. Ю. Шмидт сочетает с активной пропагандой научно-материалистического мировоззрения. Центром учебно-просветительской деятельности такого характера была Коммунистическая академия (до 1924 г. называлась Социалистической). Как лектор Комакадемии О. Ю. Шмидт противодействует влиянию буржуазной и ревизионистски настроенной профессуры на учащуюся молодежь. С мая 1921 года по решению ЦК партии он читает в Коммунистическом университете им. Я. М. Свердлова цикл лекций по истории и методологии естествознания и математики. В своих выступлениях он постоянно подчеркивает, как важно коммунистам-ученым вместе с прогрессивной частью старой профессуры «разобраться в огромном наследии буржуазной науки для выделения из нее ценных направлений и подлинных научных результатов, могущих войти в состав будущей чисто материалистической науки пролетариата»10.

Кроме того, Шмидт находит силы и время выступить в Московском научно-техническом клубе с докладом о применении методов математики к теоретической экономике. Доклад «Законы эмиссионного хозяйства в математической обработке» (Комакадемия, январь 1922 года) объясняет нам, что интерес не был случайным. Не исключено, не будь этих и других своеобразных работ, не было бы и лекций «Экономика переходного периода», прочитанных О. Ю. Шмидтом в январе 1924 года на съезде инструкторов Центросоюза.

Одновременно Шмидт ведет большую преподавательскую работу. С 1920 года — в Лесотехническом институте, с 1923 — во 2-м МГУ. С 1929 года он читает лекции по математике и ведет алгебраический семинар в Московском университете.

Способность щедро отдавать знания была характерной чертой личности О. Ю. Шмидта. Ярко проявилась она и в его деятельности на посту заведующего Государственным издательством в 1921 — 1924 годах. К участию в работе этого крупнейшего издательства мира он привлекает виднейших писателей и ученых. С маркой Госиздата выходит около 40 научных журналов. Шмидт первым теоретически и практически обосновывает экономику нашего книгоиздательского дела.

Год от года растет объем продукции Госиздата: 1921 год — 3.654 печатных листа, 1922-й — 10.903, 1923 год — 20.407 печатных листов в год11.

Классики марксизма, научная литература, учебники, художественная литература — все эти богатства продвигаются к народу. Задача научно-популярного отдела Госиздата — в наиболее доступной форме рассказывать о естествознании и технике. Примитивизму и вульгаризации объявлен решительный бой. Соединить доступную форму изложения со строгой научностью и глубиной, с вопросами, живо занимающими научную мысль, — эта задача главная в популяризаторской деятельности Госиздата. Пробует перо молодежь, издаются сочинения классиков популяризации. Здесь выходят работы К. А. Тимирязева, Ч. Дарвина, К. Фламмариона, М. М. Завадовского, Б. Н. Меншуткина, О. Д. Хвольсона. Более 4 миллионов книжек, чуждых мистицизма, метафизики и религиозности, становятся пропагандистами идей научного материализма. Именно пропагандистом считает такую книгу О. Ю. Шмидт.

«Советская книга — есть часть советского просвещения, — заявляет он в 1924 году. — Быть может, нигде, как в нашей «нищей», «некультурной» стране так остро не чувствуется громадное значение книги. Слово агитатора действует скорее и острее, с ним спорит не книга, а газета и плакат, но пропаганду ведет прежде всего книга. Книга — хороший плуг, медленно, но верно поднимающий пласт за пластом»12.

Велик целинный простор перед теми, кто «сеет разумное, доброе, вечное». И здесь Шмидта захватывает идея первой советской энциклопедии. В апреле 1924 года он становится главным редактором БСЭ. «Большая Советская Энциклопедия должна объединить просвещение всей нашей эпохи, — подчеркивает Шмидт. — Наряду со стремлением самых широких масс к элементарной грамотности и политграмоте народился мощный слой новых читателей, требующих более глубоких и разносторонних познаний... Новая жизнь строится на научных основаниях. Никогда еще выводы науки не были так нужны и так желанны массам, как теперь»13.

О. Ю. Шмидт  — лектор, агитатор и пропагандист

Взаимоотношения Шмидта-лектора с аудиторией заслуживают особого разговора.

Он всегда тщательно готовился к встрече со слушателями. Сам отбирал нужные документы, книги, журналы, газеты. Собственноручно писал текст. Балласт из общих фраз и пресных рассуждений не отяжелял его речь. Ей присуща внутренняя динамичность, искусно расставленные акценты. Образцом такого высокоталантливого обращения к аудитории было слово о М. В. Ломоносове, произнесенное О. Ю. Шмидтом в Московской консерватории на совместном торжественном заседании Академии наук СССР и Союза писателей в апреле 1940 года и опубликованное в «Правде» 14.

Его изложению свойственна систематичность, ясность, четкость формулировок и определений. Для плана он находил такие логически связанные отправные точки, через которые вел аудиторию от проблемы к проблеме, по нарастающей возбуждая ее интерес к предмету. Обычно таких направлений в лекции было три-четыре. Отто Юльевич никогда не позволял себе «заваливать» слушателей материалом. Кокетство собственной эрудицией претило его тонкой натуре, противоречило главной установке — внушать веру во всепобеждающую силу науки. Без нажима, тактично разъяснял он сложные вопросы. «Как вы понимаете...», «Сами видите, что...» — такие обращения создавали доверительную атмосферу, будь это аудитория клуба МГУ, Дома ученых или Центрального лектория. «Он умел сохранять с аудиторией постоянный контакт и, замечая утомление слушателей, всегда старался легкой шуткой отвлечь ненадолго в сторону и создать необходимую разрядку»,— говорит профессор А. Г. Курош. «Шутке или вставленному вовремя веселому словцу придавал большое значение»15, — отмечает Л. Ф. Муханов.

Разъясняя научное содержание, Отто Юльевич, разумеется, приводил примеры. И делал это своеобразно. Он не любил ограничиваться лишь одним примером. Три примера — триада — были его излюбленным приемом. Примечательно, что, выступая в апреле 1929 года с докладом о задачах марксистов в области естествознания, он обмолвился: «Можно было бы примеры эти множить десятками. Я выберу только несколько и остановлюсь тогда, когда почувствую, что у меня времени не хватает»16. Выбор ограничился традиционной триадой.

Но если у Отто Юльевича шевельнулось подозрение, что слушателям его слова кажутся повтором известного, он без колебаний отказывался от этого «куска». «Когда я готовился к докладу, я думал, что мне придется доказывать первым тезисом необходимость высшим научным учреждениям марксизма заниматься естественными науками»17, — говорит он в начале того же выступления. И делится сомнением: а есть ли в этом смысл, когда те же вопросы подняты в предыдущем докладе и прениях по нему? Поскольку принципиальная сторона взаимоотношений диамата с конкретным материалом естествознания выяснена, Шмидт решительно отказывается от приготовленного «зачина».

Прочность контакта с аудиторией очень сильно ощущалась во время его бесед с небольшими группами людей. Кинооператор М. А. Трояновский, его постоянный спутник по экспедициям, в частности, по плаванию на «Сибирякове» в 1932 году, свидетельствует: «Как бы красочно ни рассказывал Воронин, сколько бы интересного ни вспоминали наши моряки и ученые, в конечном счете вниманием овладевал Шмидт. Как-то получалось, что и знал он больше других и говорил увлекательнее. Его рассказы всегда были заполнены примечательными деталями, отличались глубокими характеристиками людей, значительностью обобщений и выводов»18.

Мягкий голос Шмидта словно согревал беседу и делал ее задушевной и искренней. Манера его проникновенной речи, «удивительный тембр его голоса» врезались в память. «Однажды услышав его голос, нельзя было в другой раз не узнать его»19. Голос его «был наполнен какой-то особой шмидтовской взволнованностью. Наверное, оттого, что Отто Юльевич редко был безразличен к тому, о чем говорил»20.

Десятки бесед Шмидта вспоминают современники: об астрономии и географии, о стилях архитектуры и истории костюма, об обитаемости планет и искусстве... Шмидта не смущало, если перед ним был всего один человек, ведь это тоже аудитория! Прогуливаясь по льду Карского моря или между Ялтой и Массандрой, сидя в виндзорском кафе, он мог, импровизируя, прочесть целую лекцию. Как жаль, за редким исключением воспоминания о них ограничиваются лишь короткими восторженными отзывами.

Пожалуй, чаще всего Шмидт беседовал с полярниками. В Главсевморпути после служебных дел делился он своими планами и предположениями, присматривался к каждому работнику. Герой Советского Союза А. Д. Алексеев вспоминает: «...Беседы часто переходили и в область злободневных политических вопросов, от обсуждения которых, вне зависимости от степени остроты поднятого вопроса, Шмидт никогда не уклонялся и в своих доказательствах избегал общепринятых, часто повторяющихся и в силу этого терявших свою силу аргументов»21. Надо думать, Отто Юльевич считал такого рода общение особо важным для закалки работающих в Арктике. В выступлении перед работниками Главсевморпути 13 января 1936 года он говорил: «Мы будем продолжать заботиться о подборе и воспитании наших кадров. Особенно мое слово относится к нашим старшим и лучшим знаменитым летчикам: помогите молодежи, не отдаляйтесь от нее. Вы много дали стране и своими подвигами и тем, что о своей замечательной жизни много рассказываете и пишете. А вот непосредственно своим товарищам-летчикам вы даете мало. Обмен опытом у нас еще не поставлен, не поставлен инструктаж. Инструктаж бывает всякий: инструктаж в форме лекций или же в форме товарищеских бесед как равный с равным, где старший старается передать свой опыт, научить. У нас этого мало, а это крайне необходимо в такой замечательной профессии, как ваша»22.

Нет нужды говорить, что арктические трассы самого О. Ю. Шмидта — мужественного руководителя полярных экспедиций и их главного лектора отнюдь не обрывались после прибытия на Большую землю. Дома Красной Армии и мастеров искусств, Японская академия наук, съезды географов, комсомольцев, писателей, французский Океанографический институт... Он выступал на Красной площади, в академических собраниях, делал доклады в аудиториях американских сенаторов и полярников. Передавая людям частицу своих знаний, он стремился внушить им то особое восприятие жизни, что открылось ему самому, воодушевить перспективами завтрашнего дня, нового социалистического общества. Его доклад «Полярные исследования в СССР», восторженно принятый на Конгрессе мира и дружбы в Лондоне 7 декабря 1935 года23, и выступление в ВАСХНИЛ 25 декабря 1937 года24 можно считать наиболее яркими образцами таких ораторских произведений. Познакомиться с ними стоит каждому начинающему и зрелому лектору. «...Он говорил очень просто, но необычайно убедительно, временами его речь достигала большой патетической силы»25, — вспоминает о выступлениях О. Ю. Шмидта Герой Советского Союза М. В. Водопьянов.

В своих публичных выступлениях Шмидт подчеркивал мысль о том, что научные работы в Арктике получили наибольший размах в годы первой пятилетии. Нансен и Амундсен были вынуждены годами изыскивать средства для своих экспедиций, взывая к щедрости богачей. Советский народ, хозяин всех ресурсов страны, дал ученым лаборатории и оборудование, продовольствие и горючее, ледоколы и самолеты для изучения физических свойств Земли.

Маршруты Шмидта-ученого убедили его, что только совокупное познание недр земного шара, его морей и воздушных пространств способно реально увеличивать силу человека над природой. Ученого привлекает возможность приложить к новым объектам исследования математику и физику, геологию и метеорологию. Здесь на стыке наук легче всего найти те родники, которые забьют фонтанами открытий! Геофизика стала глубоким увлечением ученого. В 1937 году он — директор только что организованного Института теоретической геофизики, быстро вырастающего в крупный научный центр.

«На стыке геологии и физики выросла геофизика, которая изучает физические свойства земного шара — магнетизм, волны в океане, движение воздушных масс и т. д. Этой науке мы обязаны созданием замечательных методов геофизической разведки полезных ископаемых. Там, где раньше часто впустую тратились миллионы для разведочного бурения на авось, по весьма общим геологическим данным... промышленность теперь уже уверенно приступает к закладке шахт и буровых скважин», — пишет вскоре О. Ю. Шмидт26.

Интересные мысли о взаимодействии наук, «объединяющихся для практических целей», Отто Юльевич развивает в выступлениях перед учеными Москвы и Ленинграда в 1939 — 1940 годах. Как вице-президент Академии наук СССР он обращает внимание слушателей на благоприятные условия, создаваемые такой «стыковкой» для решения узловых вопросов. В Доме инженера и техника 13 мая 1941 года звучат его слова об актуальности разработки проблем, где «пересекаются методы, навыки, запасы накопленных знаний в разных областях науки». Правоту этих слов доказала геофизическая практика в годы войны, когда взамен отрезанных фронтом рудных месторождений срочно разведывались новые.

16 января 1943 года Шмидт читает лекцию «О взаимосвязи наук». Какие только аудитории ни бывали в Московском Доме ученых в первые военные годы!   Но эта была очень уж сложной. Студенты столичных вузов и техникумов, школьники, учащиеся ремесленных училищ...

В тезисах Шмидта чеканные строки: «Наука действительно едина. Ее части крепко связаны между собой: по общему объекту — реальность, природа, человек, общество, их законы, их развитие. Исторически из одного начала: единая некогда наука дифференцировалась. Во взаимном влиянии и обогащении, образовании пограничных дисциплин, по необходимости комплексно (всесторонне) изучать любое явление, чтоб понять хотя бы одну сторону его.

...По общей цели: изучение мира, чтобы владеть им.

...По совместной роли в формировании мировоззрения, культуры. По единому методу, несмотря на разные конкретные методики.

Материалистическая диалектика — высшее проявление научного метода, высший тип мышления...»27.

Затаив дыхание, слушали парни и девушки героя своего детства. А он говорит: «Нельзя быть культурным человеком без знания основных результатов всех наук. Наука —- величайшее проявление мощи человека, показатель ступени, на которую он поднялся... Если не сумеем все знать, постараемся знать побольше и главное поглубже, т. е. не столько факты и детали, сколько основные законы — так знать, чтобы они стали частью нашей культуры, нашего мировоззрения»28.

Путь к началу начал…

Еще в гимназии познакомился Шмидт с теорией Канта и Лапласа о расплавленном ядре Земли. Однако геофизические данные установили твердое состояние глубин. Итак, факты пришли в резкое противоречие с теорией...

Шмидт не раз говорил в лекциях о том, что создание новой теории всегда крупный шаг в развитии науки, диалектический скачок, переход количества в качество. Теперь эта истина была для него предельно конкретной. Новый взгляд на научную картину мира рождался в «пограничной» области, где сплавлялись и взаимодействовали философия, естествознание и многие частные науки.

Каково физико-химическое прошлое нашей планеты, какие процессы идут в ее недрах? Выяснить это крайне важно, ведь вопрос о происхождении Земли — один из основных вопросов естествознания. Если геофизические данные позволяют по-новому взглянуть на место нашей обители в Солнечной системе и поразмышлять над тепловой историей «шарика», рассуждал Шмидт, то надо заодно ощупать планетарный механизм, попробовать отгадать загадку его устройства и происхождения.

Трудности предстояли чрезвычайные. Жизнеспособная космогоническая гипотеза должна ответить на тысячи вопросов. Почему в Солнечной системе царит удивительный порядок и девять больших планет ходят по круговым орбитам почти в одной плоскости? Почему движение планет и их спутников по орбитам, вращение Солнца и больших планет вокруг осей происходит в одну и ту же сторону? Каприз «творца»?..

Со времен Канта и Лапласа, пробивших брешь в метафизическом мировоззрении, космогония стала ареной острой идеологической борьбы. Появились даже наукообразные гипотезы образования Солнечной системы, в точности соответствующие библейскому сказанию о сотворении мира. Долгие размышления, анализ и сопоставление фактов приводят Отто Юльевича к идее об образовании планетарной системы в едином процессе эволюции из протопланетного газово-пылевого облака. Однако ученый не спешит популяризировать ее, хотя соблазн велик. Подумать только, Земля изначала была холодной — это опровергает учебники! О. Ю. Шмидт выступает лишь в малолюдных аудиториях специалистов в Казани (1943 г.), в московском Доме ученых (зимой 1943 — 1944 гг.), в Государственном астрономическом институте имени Штернберга (апрель — июнь 1944 г.), на юбилейной сессии ЛГУ (ноябрь 1944 г.). Внезапная болезнь и отъезд в Крым прерывают эти выступления.

Возвращение в Москву, и новый удар — врачи категорически запретили ему говорить. Немедленно и на целый год. Надо отказываться от намеченного уже доклада на Ученом совете Астрономического института. Его помощнице С. В. Козловской поручено договориться об отмене выступления. И вдруг записка: «Дорогая Софья Владиславовна, обдумав положение, я пришел к выводу, что доклад в ГАИШ должен состояться при любых условиях. Беречь горло буду до и после. Прошу Вас поэтому ничего не говорить об отмене...»29.

Доклад состоялся. Отто Юльевич как всегда с блеском защищал свою точку зрения, и никто не догадывался, чего стоит ему каждая минута выступления. После этого Шмидт месяцами «разговаривал» только с помощью записок.

Когда болезнь отступила, он вновь вышел на трибуну.

Популярность новой теории происхождения Земли и планет растет. 31 января 1947 года желающие послушать Шмидта заполнили не только конференц-зал Академии наук, где проходил съезд географов, но даже ближние комнаты и лестницу. Отто Юльевич прошел к трибуне через запасной ход.

10, 12 и 14 марта 1947 года он делает три основных доклада в Ленинграде на конференции, посвященной обсуждению его теории. В журнале «Природа» был дан полный отчет об этой дискуссии. Основные положения теории раскрываются в лекциях В. В. Воронцова-Вельяминова и Б. Ю. Левина, прочитанных в Центральном лектории.

От пограничников с Тянь-Шаня пришло письмо: «Мы очень просим Вас рассказать вкратце Вашу теорию...». Отто Юльевич и сам понимает — надо объединить разрозненные выступления и работы, систематически изложить их. Но в какой форме? Для монографии, пожалуй, рановато. За пять лет гипотеза не доросла до желаемого уровня, хотя и прошла проверку фактами. Да и нужны ли сейчас какие-то подробности ее? Теория непрерывно развивается, обогащается. Нужна мобильная форма ее пропаганды, которая рождала бы деловые отклики и критику. Лекции — вот что необходимо!

В конце ноября 1948 года Отто Юльевич приступил к чтению намеченного цикла в Геофизическом институте. Неподалеку от кафедры с тихим шелестом крутились катушки магнитофона.

Книга «Четыре лекции о теории происхождения Земли» вышла в 1949 году. О. Ю. Шмидт предупреждает: «В этих лекциях автор ставит себе скромную цель: сосредоточить внимание на отправных идеях новой теории и ее физических основах. Поэтому в лекции включены лишь главные результаты из конкретных приложений теории, а изложение автор постарался   освободить  от подробностей и, по возможности, от математических выкладок, с сохранением, однако, необходимого научного уровня»30. Стройное повествование лектора прошито тонкой и лаконичной аргументацией. Язык книги безупречен и прост, он отполирован звучанием устного слова Шмидта. Можно даже почувствовать, как просит твердого нажима голоса окончание фразы или смыслового фрагмента, как четко следует его манере говорить расстановка слов в предложении.

Через год вышло второе издание «Четырех лекций», дополненное и переработанное. На первом Всесоюзном совещании по вопросам космогонии, созванном весной 1951 года Академией наук СССР, обсуждались эти лекции вместе с двухчасовым докладом их автора. Одобрительная оценка его вклада в науку вызвала новую волну интереса к теории. И вот теперь Отто Юльевич идет в массовые аудитории.

Лекции о борьбе материализма с идеализмом в космогонии он читает на Всесоюзном совещании руководителей философских секций Общества по распространению политических и научных знаний (декабрь 1951 г.), в Институте философии АН СССР (январь 1952 г.); его лекции о теории происхождения Земли слушают в январе — марте 1952 года в Военно-политической академии имени В. И. Ленина, в Большой аудитории Политехнического музея, студенты Ленинградского университета, пропагандисты Московского комитета партии. Оригинальные и смелые мысли Шмидта, яркое мастерство живого слова завоевывают новых почитателей. На лекции собираются до 1500 человек!

Особенно гордятся им студенты физического факультета МГУ. 1 сентября 1951 года О. Ю. Шмидт был в числе профессоров университета,   прочитавших  первые лекции студентам в новом здании на Ленинских горах. Осенью 1953 года он начал там чтение лекций по космогонии.

В конце 1953 года резко обострилась болезнь Отто Юльевича. Однако он опять находит в себе силы победить недуг. Врачи ставят ультиматум: постельный режим. Шмидт понимает, что это — навсегда.

И все же ученый продолжает работать. Подготовленный им доклад «Роль твердых частиц в планетной космогонии» в июле 1954 года зачитывают на Международном астрофизическом симпозиуме в Льеже. В редакцию журнала «Природа», где он главный редактор, ежедневно поступают от него прочитанные рукописи с замечаниями. С ближайшими сотрудниками по институту он обсуждает свой замысел: хочется расширить   «Четыре лекции» и отпочковать от них новые. Пусть не суждено ему больше взойти на кафедру, он еще остается лектором... Кое-какие интересные данные он уже обработал в избранном стиле, другие обдумывает   и   примеряет к своей нынешней аудитории. Скорее всего, шутил Отто Юльевич, в будущем сочинение выльется в «n лекций». Строки одной из них он дописывал в августе 1956 года за две недели до смерти...

 

Статья из сборника: Этюды о лекторах, М., «Знание», 1974.

 

  • 1. Э. Т. Кренкель. RAEM — мои позывные. М., «Советская Россия», 1973, стр. 308 — 309.
  • 2. Цит. по кн.: Отто Юльевич Шмидт. Жизнь и деятельность. Сборник. М., Изд. АН СССР, 1959, стр. 114.
  • 3. Поход «Челюскина», т. II, М., «Правда», 1934, стр. 181.
  • 4. Дневники челюскинцев. Л., 1935, стр. 186.
  • 5. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 45, стр. 30.
  • 6. Поход «Челюскина», т. II, стр. 187.
  • 7. Дневники челюскинцев, стр. 186.
  • 8. Отто Юльевич Шмидт. Жизнь и деятельность, стр. 262.
  • 9. Цит. по кн.: Отто Юльевич Шмидт. Жизнь и деятельность. стр. 171 — 172.
  • 10. Цит. по кн.: Е. Подвигина, Л. Виноградов. Академик и герой. М., Госполитиздат, 1960, стр. 16.
  • 11. Государственное издательство РСФСР. М. — Л., Госиздат, 1925, стр. 11.
  • 12. Госиздат за 5 лет. М., Госиздат, 1924, стр. 8.
  • 13. Цит. по кн.: Отто Юльевич Шмидт. Жизнь и деятельность. стр. 154 — 155.
  • 14. «Правда», 1940, 15 апреля.
  • 15. Отто Юльевич Шмидт. Жизнь и деятельность. стр.56, 280.
  • 16. Труды 2-й Всесоюзной конференции марксистско-ленинских научных учреждений. Изд. Коммунистической академии, 1929, стр. 10 — 11.
  • 17. Труды 2-й Всесоюзной конференции марксистско-ленинских научных учреждений. Изд. Коммунистической академии, 1929, стр. 7.
  • 18. Отто Юльевич Шмидт. Жизнь и деятельность. стр. 306.
  • 19. Отто Юльевич Шмидт. Жизнь и деятельность. стр. 217.
  • 20. Отто Юльевич Шмидт. Жизнь и деятельность. стр. 306.
  • 21. Отто Юльевич Шмидт. Жизнь и деятельность. стр. 366.
  • 22. О. Ю. Шмидт. Наши задачи в 1936 г. Л., Изд. Главсевморпути, 1936, стр. 18 — 19.
  • 23. О. Ю. Шмидт. Избранные труды. Географические работы. М., Изд. АН СССР, 1960, стр. 200 — 210.
  • 24. О. Ю. Шмидт. Освоение Северного морского пути и задачи сельского хозяйства Крайнего Севера. М.— Л., Изд. ВАСХНИЛ, 1937.
  • 25. Отто Юльевич Шмидт. Жизнь и деятельность. стр. 372.
  • 26. «Техника молодежи», 1940, № 8 — 9, стр. 4.
  • 27. Цит. по кн.: Отто Юльевич Шмидт. Жизнь и деятельность. стр. 21.
  • 28. Цит. по кн.: Отто Юльевич Шмидт. Жизнь и деятельность. стр. 126.
  • 29. Цит. по кн.: Отто Юльевич Шмидт. Жизнь и деятельность. стр. 202.
  • 30. О.Ю. Шмидт. Четыре лекции о теории происхождения Земли. М.— Л., Изд. АН СССР, 1949, стр. 3.

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.