За три моря

«Написал я грешное свое хождение за три моря: первое море Дербентское — море Хвалынское, второе море Индийское — море Индостанское, третье море Черное — море Стамбульское»1  — так читаются эти строки древнерусской летописи в переводе на современный русский язык.

Ныне имя Афанасия Никитина широко известно и в нашей стране, и в Индии, которую он посетил в XV веке первым из русских людей. Его путешествию посвящен советско-индийский фильм, а его записи о виденном и испытанном — «Хожение за три моря» — тщательно проанализированы во многих научных трудах.

Обращаясь к этим записям, можно видеть, что по степени подробности изложения, по самому своему характеру отдельные фрагменты их во многом различны. Сначала в рассказе о том, как отправился тверской купец вниз по Волге к морю Хвалынскому в Шемаханскую землю, о каких-либо путевых впечатлениях нет ни слова. Сказано лишь, с кем он ехал — с посольством от Московского князя к Ширванскому хану и с торговыми людьми, и названы несколько городов, которые миновали в дороге. Главное содержание рассказа — испытанные путешественником невзгоды: нападение татар, путевые мытарства, безуспешные прошения ограбленных в дороге купцов о том, чтобы Ширванский хан оказал им помощь. В записках Афанасия Никитина читаем: «...били ему челом, чтобы он нас пожаловал, чем нам дойти до Руси. И он нам не дал ничего, так как нас было много. И мы, заплакав, разошлись кто куда: у кого было что на Руси, и тот пошел на Русь, а кто был должен там, тот пошел, куда глаза глядят...»

«А я пошел в Дербент; а из Дербента в Баку, где огонь горит неугасимой...»2. Этот «неугасимый огонь» (огни в местах выхода горючих газов), видимо, очень удивил Никитина, и он внес в свои записи упоминание о нем — первую заметку о примечательных природных явлениях, увиденных им в пути.

Из Баку Афанасий Никитин отплыл на судне в незнакомые земли за море. Этот путь по Каспийскому озеру-морю или, как именовали его некогда в древнерусских летописях, морю Хвалынскому привел путешественника в Иран.

Примерно год находился Афанасий Никитин в Иране, и все виденное и случившееся там уложилось в «Хожении...» в десяток строк. Перечень посещенных городов, поселений, кое-где с лаконичными пояснениями, что в одном из них он прожил шесть месяцев, в другом — месяц. О городе Таруме сказано еще, что там финиками кормят домашний скот. А затем на пути снова море — Индийское и морской порт Ормуз. «Солнце в Ормузе палящее, может человека сжечь». Об этом торговом порте повествуют многие средневековые путешественники. Среди разных товаров, которые шли в Индию через этот порт, к важнейшим принадлежали верховые кони. Видимо, Никитин прослышал о том, что они дорого ценятся на Индийской земле, и решил купить жеребца и отправиться с ним за море — второе в его дальних странствиях. «И привез я, грешный, жеребца в Индийскую землю». В Индии содержание и характер записей путешественника становятся уже иными, нежели прежде. Именно эта их главная часть определила историческую ценность книги как памятника средневековой культуры.

Современные исследователи с основанием рассматривают путевой дневник Афанасия Никитина как важный источник сведений об Индии второй половины XV столетия. Вместе с тем в дневнике обрисовывается очень ярко, рельефно облик рассказчика — человека, которому довелось повидать незнакомый красочный мир, узнать многое о людях этого мира — их обыденной жизни, труде. «Внутренний мир этого, несомненно, передового человека своего времени раскрывается перед читателем его путевых записок в рассказах о событиях его жизни на чужбине и в лирических эпизодах — размышлениях его о родине, людях и религии»3, — отмечает   исследователь   «Хожения    за   три   моря» В. П. Адрианова-Перетц.

Можно только догадываться, почему столь краткими оказались записи Никитина об Иране по сравнению с записями об Индии. Возможно потому, что «Хорасанская земля» уже не была для русских купцов того времени неизвестной и у Никитина не возникло желания подробнее описать ее (такое предположение высказывалось В. П. Адриановой-Перетц). Быть может, и потому, что качества путешественника-писателя, такие, как наблюдательность, живой интерес к различным сторонам жизни незнакомого мира, стремление понять их, сопоставить с ранее известным, далеко не всегда развиты у того, кто только выходит в дорогу, нередко они проявляются в ходе самого путешествия.

Приведем несколько записей из «Хожения за три моря».

«...А зимовали мы в Джунире, жили два месяца; в течение четырех месяцев и днем и ночью всюду была вода и грязь. Тогда же у них пашут и сеют пшеницу, рис, горох и все съестное. Вино же у них приготовляют в больших орехах кокосовой пальмы, а брагу — в татне [род коры]. Коней кормят горохом и варят для них рис с сахаром и маслом; рано утром дают им еще рисовые лепешки. В Индийской земле кони не родятся; здесь родятся волы и буйволы. На них ездят и товар иногда возят, — все делают»4.

«Земля весьма многолюдна; сельские люди очень бедны, а бояре богаты и роскошны»5.

«...Пробыл я в Бидаре до великого заговенья. Тут познакомился со многими индийцами и объявил им, что я христианин, а не бусурманин, и имя мое Афанасий, по-бусурмански же ходжа Исуф Хорасани. Они не стали таиться ни в чем, ни в еде, ни в торговле, ни в молитве, ни в иных вещах; жен своих также не скрывали»6.

«Всех же вер в Индии 84, и все веруют в Бута. Вера с верою не пьет, не ест, не женится; некоторые едят баранину, кур, рыбу и яйца, но воловины не ест никакая вера»7.

«Бусурманин же Мелик много понуждал меня обратиться в веру бусурманскую. Я же ему ответил: «Господин, ты совершаешь молитву, и я ее также совершаю; ты 5 молитв читаешь, я 3 молитвы читаю; я чужеземец, а ты здешний»»8.

«Луна в Бидаре стоит полная 3 дня. В Бидаре же нет сладких овощей. В Индостане сильного зноя нет; сильный зной в Ормузе да в Бахрейне, где родится жемчуг, да в Джидде, да в Баку, да в Египте, да Арабстане, да в Ларе. Знойно и в Хорасанской земле, да не так... А в Севастей губе и в Грузинской земле на все большое обилие. И Турецкая земля очень обильна. В Волошской земле также обильно и дешево все съестное. Обильна всем и Подольская земля. Русская земля да будет богом хранима! Боже сохрани! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя вельможи (бояре) Русской земли несправедливы (не добры). Да станет Русская земля благоустроенной, и да будет в ней справедливость»9.

 Ограничим географический комментарий к упомянутым названиям городов и земель общей справкой о том, что среди этих названий находим и Волошскую землю, то есть Валахию (историческую область на юге Румынии), и города земель Индостана, в которых побывал путешественник, — Джунир (Джуннар), Бидар, и города других земель — Джидда (гавань на побережье Красного моря в Аравии), Лар (в Иране), Севастея (Сивас, в Малой Азии, на р. Кызыл-Ирмак). И напомним еще, что фрагменты из текста «Хожения...» приведены здесь не из самого подлинника, а из его переводов на современный русский язык. Вот как звучат, например, строки о бедности сельского люда и богатстве бояр в подлиннике: «А земля людна велми, а сельскыя люди голы велми, а бояре сильны добре и пышны велми». А слова о Русской земле записаны путешественником по-тюркски — может быть, потому, что в них сказано о боярской несправедливости. Впрочем, в других местах рукописи, особенно на ее последних страницах, находим и староузбекские, и арабские, и персидские слова. А кончается она молитвой из восьмидесяти двух слов, состоящих из смеси восточных языков.

Последняя запись о пройденном пути относится к городу Кафе, генуэзской колонии в Крыму в XV веке. Ныне это город Феодосия. Никитин достиг Кафы, возвращаясь на Русь, пройдя с трудностями и лишениями много дорог через иранские и турецкие земли «до третьего моря, до Черного». «Милостию же божиею преидох же три моря». Но увидеть родную Тверь путешественнику не довелось. Из краткой приписки к «Хожению...», сделанной летописцем дьяком Василием Мамыревым, узнаем, что тетрадь «Офонаса тферитинина купца» привезли в Москву «гости», торговые люди. А купец этот, «сказывают», что «де и Смоленска не дошед умер».

Ныне, конечно, нельзя уже полностью восстановить, как складывалась дальнейшая судьба записок Афанасия Никитина в средневековой Руси, но сравнительно многое об этом все же стало известно. Около полутора столетий назад в Троицком монастыре историк Н. М. Карамзин, трудившийся над своей обширной работой «История государства Российского», обнаружил забытый и неизвестный историкам того времени текст «Хожения за три моря», тщательно переписанный, видимо, в конце XV или в начале XVI столетия. Описание странствий Никитина поразило Карамзина. В шестом томе его «Истории государства Российского» читаем:

«Доселе географы не знали, что честь одного из древнейших, описанных европейских путешествий в Индию принадлежит России Иоаннова века... Индийцы слышали об ней прежде, нежели о Португалии, Голландии, Англии. В то время, как Васко да Гама единственно мыслил о возможности найти путь от Африки к Индостану, наш тверитянин уже купечествовал на берегу Малабара...»10.

Так было положено начало ознакомлению ученых в XIX веке с литературным памятником средневековой Руси, повествующим о путешествии в Индию. В дальнейшем этому памятнику посвятили свои работы знаток древнерусской литературы И. И. Срезневский, востоковед И. П. Минаев. В советское время благодаря тщательным изысканиям многих исследователей удалось воссоздать более точно текст самой рукописи, маршрут путешествия и отчетливее представить события, связанные с «хождением» тверского купца. Результаты проделанных работ нашли обобщение в капитальном издании «Хожение за три моря Афанасия Никитина.   1466—1472  гг.»,  подготовленном Академией наук СССР. В нем приведены три списка «Хожения...», названы все остальные списки, известные к настоящему времени, сопоставлены имеющиеся в них разночтения, обстоятельно проанализировано содержание записок Никитина.

Индия XV столетия — это множество государственных образований, народов, многообразие религий, обычаев, языков. Путешественник описывал посещенную им Южную Индию, главным образом Бахманидское государство, также многоплеменное и многоязычное, находившееся под властью мусульманских правителей Бахманидской династии. События, о которых узнал Афанасий Никитин, жизнь людей и природа далекой страны — все это изложено им правдиво, лаконично и вместе с тем с желанием как-то оценить виденное, высказать свое понимание его.

И этим становится еще более интересен сам путешественник, человек старинных времен, пришедший из Твери в невиданный им мир и потрясенный многоликостью этого мира. Он пробует разобраться в разных верованиях. Пристально смотрит на самое яркое, броское — огромные изваяния богов, дворцы, парадные шествия, пиры знатных сановников, но столь же сосредоточенно вглядывается в повседневную жизнь ремесленников, земледельцев и на страницы своей тетради заносит слова о богатстве вельмож и тяжкой бедности сельских людей.

• 1. «Хожение за три моря Афанасия Никитина. 1466 — 1472 гг.» М. — Л., АН СССР, 1958, стр. 71 («Хожение за три моря» было также издано в 1960 г. Географгизом.).
• 2. «Хожение за три моря Афанасия Никитина. 1466 — 1472 гг.» М. — Л., АН СССР, 1958, стр. 72 — 73.
• 3. В. П. Адрианова-Перетц. Афанасий Никитин — путешественник-писатель. — В книге «Хожение за три моря Афанасия Никитина», стр. 95.
• 4. «Хожение за три моря Афанасия Никитина. 1466 — 1472 гг.» М. — Л., АН СССР, 1958, стр. 74.
• 5. «Хожение за три моря Афанасия Никитина. 1466 — 1472 гг.» М. — Л., АН СССР, 1958, стр. 77.
• 6. «Хожение за три моря Афанасия Никитина. 1466 — 1472 гг.» М. — Л., АН СССР, 1958, стр. 78.
• 7. «Хожение за три моря Афанасия Никитина. 1466 — 1472 гг.» М. — Л., АН СССР, 1958, стр. 78.
• 8. «Хожение за три моря Афанасия Никитина. 1466 — 1472 гг.» М. — Л., АН СССР, 1958, стр. 83.
• 9. «Хожение за три моря Афанасия Никитина. 1466 — 1472 гг.» М. — Л., АН СССР, 1958, стр. 84 — 85.
• 10. Н. М. Карамзин. История государства Российского, т. 6. СПб., 1842, стр. 226 — 228.