Виктор Львович Кирпичев. Автор А. А. Чеканов.

Страницы биографии

 

Виктор Львович Кирпичев родился 8 октября (26 сентября) 1845 г. в Петербурге. Его дед, Матвей Кириллович Кирпичев (1781 — 1868), сын крестьянина одной из деревень Витебской губернии, был в известном смысле выдающейся личностью. Именно с него и начинается популярность рода Кирпичевых. Не обладая состоянием, не имея достаточного образования (он окончил лишь городское училище в Полоцке) и связей, будучи родом «из солдатских детей», Матвей Кириллович завоевал благодаря своим способностям относительно видное положение. Он прошел путь от рядового солдата до подполковника, получив этот чин за отличия в Отечественной войне 1812 г. Являясь адъютантом известного героя войны графа Коновницына, Матвей Кириллович участвовал в походах и сражениях 1812 — 1814 гг. Он был награжден боевыми орденами, в том числе Владимиром 4-й степени с бантом, дающим право на потомственное дворянство. М. К. Кирпичев, выйдя в отставку, занялся делами своей семьи. Он дал хорошее воспитание своему сыну — Льву Матвеевичу Кирпичеву (1808 — 1862). В 1826 г. Лев Кирпичев с блеском окончил Главное инженерное училище. Как одному из первых учеников ему предложили остаться в училище преподавателем математики. В дальнейшем Лев Матвеевич занимал должность помощника инспектора сначала в училище, а потом в Пажеском корпусе и Павловском кадетском корпусе.

Лев Матвеевич был хорошо знаком со знаменитым отечественным математиком М. В. Остроградским, который в те годы преподавал во всех военных учебных заведениях Петербурга. Остроградский весьма похвально отзывался о способностях и знаниях Льва Матвеевича. По словам А. А. Радцига1 (одного из биографов В. Л. Кирпичева), теплые дружеские отношения связывали Льва Матвеевича с известным русским ученым, математиком Виктором Яковлевичем Буняковским (1804 — 1889). Вместе с ним Лев Матвеевич «издал несколько переводов математических руководств и даже книг беллетристического содержания (романы Бальзака; как известно, Буняковский занимался и самостоятельно литературой). В честь Буняковского он и назвал своего сына Виктором»2. Радциг подчеркивает, что Лев Матвеевич «с величайшим почтением относился к этим знаменитым русским математикам и передал это чувство детям». Действительно, В. Л. Кирпичев исключительно высоко ценил заслуги М. В. Остроградского в развитии математического образования в России, об этом, в частности, он писал в статье «Иван Алексеевич Вышнеградский, как профессор и ученый», опубликованной в 1895 г.

К сожалению, из-за болезни Лев Матвеевич был вынужден рано отойти от педагогической деятельности. Его зрение быстро слабело, к 1848 г. он почти совсем ослеп и был вынужден выйти в отставку. Поселившись в купленной еще отцом деревне Бардино (Псковской губернии), Лев Матвеевич всецело посвятил себя воспитанию своих детей. К этому времени в семье Кирпичевых росли семь сыновей и одна дочь. Укоренившиеся в семье военные традиции оказали влияние на судьбу Виктора и его братьев. Все они окончили Полоцкий кадетский корпус, военное училище и военные академии (пять из них, в том числе и Виктор, — Артиллерийскую и два — Инженерную). Лев, Константин, Виктор и Нил в дальнейшем стали профессорами, признанными в своей области специалистами — преподавателями военных учебных заведений. Пятый брат, Михаил (1847 — 1875), с 1871 г. также читал лекции, но по химии. Он был любимым ассистентом Д. И. Менделеева и принимал участие в его опытах по исследованию упругости газов (результаты этих работ изложены Д. И. Менделеевым в 1875 г. в книге «Об упругости газов»). Михаил подавал большие надежды как талантливый химик. Он был даже назначен репетитором и преподавателем Михайловской артиллерийской академии, но заболел чахоткой и скончался в возрасте 27 лет. Жизнь остальных двух братьев — Матвея и Ивана, тоже по отзывам исключительно способных, сложилась не совсем удачно вследствие случайных неблагоприятных обстоятельств.

Глубокий след в формировании Виктора Кирпичева как ученого сыграла среда, которая окружала его в период учебы и в начале научной деятельности. И прежде всего — это родной дом и учебные заведения, где Виктор учился.

Дружная семья Кирпичевых отличалась исключительной интеллигентностью и образованностью. Все Кирпичевы страстно увлекались наукой, любили литературу. Глава семьи имел первоклассную библиотеку, которую отказывался продать в моменты тяжелого материального положения. Лев Матвеевич был убежден, что книги приносят огромную пользу развитию детей. Любовь к литературе Виктор Львович пронес через всю жизнь. Он всегда следил за книжными новинками и считал чтение лучшим отдыхом от научных занятий. Отрывки из произведений своих любимых классиков он часто цитировал наизусть.

К поступлению в Полоцкий кадетский корпус братьев Кирпичевых готовила их мать — Елена Константиновна, урожденная Брун. Но по математике с ними занимался Лев Матвеевич. Благодаря серьезной подготовке дети прекрасно выдержали вступительные экзамены. Уже учась в корпусе, Виктор самостоятельно знакомится с различными научными трудами и изучает иностранные языки, в частности читает английские книги.

В 1862 г. после окончания Кадетского корпуса Виктор вместе с Константином отправляются в Петербург и поступают в одногодичное Михайловское артиллерийское училище. В училище Виктор изучал математику под руководством одного из учеников М. В. Остроградского — Н. Буднева, отличавшегося оригинальной постановкой преподавания этого предмета и исключительно высокой требовательностью к учащимся. В это время Виктор особенно сдружился со своим старшим братом Львом, уже окончившим в 1861 г. Артиллерийскую академию и состоявшим репетитором при Михайловском артиллерийском училище. Влияние старшего брата на Виктора и его братьев было многообразным: Лев Львович указывал им на необходимость приобретения научных знаний, давал советы и рекомендации о том, какие труды следует изучать в первую очередь, делая большой упор главным образом на математику и механику. Позднее Виктор Львович нередко говорил, что «Лев заменил младшим братьям скончавшегося в 1862 г. отца и поставил их всех на ноги».

Надо сказать, что Лев Львович был исключительно одаренной личностью. Своей плодотворной педагогической и военно-технической деятельностью он завоевал большую популярность среди русских артиллеристов. Тематика его научных трудов была многогранна. Правда, большинство работ Л. Л. Кирпичева имело военную специфику, однако приводимые автором исторические сопоставления и четкие обобщения делали их исключительно интересными. Кроме того, все научные труды Льва Львовича связывала одна общая черта (которая потом характеризовала труды и Виктора Львовича Кирпичева) — исключительная ясность изложения. Особенно ярко она проявилась в известной работе Л. Л. Кирпичева «Начала баллистики», изданной в 1889 г. и предназначенной для лиц, незнакомых с высшей математикой. Трудно удержаться от того, чтобы не процитировать отдельных высказываний Л. Л. Кирпичева, приведенных в предисловии этой книги и не потерявших своей актуальности и в наши дни. Вот, например, как понимает он «полноту и яркость изложения»: «Простота содержания и полнота изложения — вот два главные требования, которые должно ставить всякой начальной научной книге... Изложение, будучи простым, вместе с тем, однако, должно быть по возможности научно. Имеется не мало знаменитых образцов изложения строго научного и вместе с тем всем доступного. Многие сочинения Эвклида, Архимеда, Ньютона, Эйлера, Лагранжа... могут быть легко понимаемы людьми едва тронутыми наукой. Михаил Васильевич Остроградский особенно указывал на знаменитые «письма» Эйлера; впрочем и сам Михаил Васильевич оставил драгоценные образчики мастерского изложения научных вопросов, в том числе и баллистических, с крайней простотой, полнотой, глубиной, ясностью, последовательностью и изяществом»3.

Об огромной эрудиции автора, широте его научного кругозора свидетельствует пример его исторического сопоставления, которое, как уже говорилось, весьма оживляло книги узкой специальной тематики.

«День рождения Галилея4, — пишет Л. Л. Кирпичев, — есть вместе с тем день смерти Микеланджело5. Эта странная случайность давно уже подмечена биографами Галилея. Они видят в ней как бы предзнаменование того, что с этих пор прекратится блестящая эпоха возрождения искусств — одним из главных деятелей которой был Микеланджело — и начинается не менее блестящая эпоха возрождения наук, одним из главных деятелей которой был Галилей. Год смерти Галилея есть вместе с тем год рождения Ньютона6. В этой странной случайности историки цивилизации видят как бы предзнаменование того, что со времен Галилея ряд великих натуралистов не прекратится.

Галилей сделал много научных открытий. Он придумал телескоп; на Солнце он нашел пятна, на Луне — горы, у Юпитера — спутников, у Венеры — фазы, у Сатурна — странное строение, впоследствии разъясненное Гюйгенсом. Но все эти открытия, бесспорно важные, ничтожны сравнительно с теми, которые изложены в третьей главе лучшего его сочинения — в третьем дне «Разговоров».

Мы здесь разумеем не те «Разговоры», за которые Галилей подвергся суду римской инквизиции, и запрещение с которых снято только в нашем столетии; там разговоры идут о двух системах мира: Галилей опровергает птоломееву и защищает коперникову; это сочинение очень знаменито своей судьбой... Но мы разумеем не астрономические разговоры, а баллистические; мы разумеем те «Разговоры», где речь идет «о двух новых науках», где Галилей кладет начало динамике, баллистике, теории сопротивления материалов»7.

Заключительная глава книги Л. Л. Кирпичева посвящена законам подобия. Кроме того, на эту же тему он опубликовал обстоятельную работу в «Артиллерийском журнале». Как видим, Лев Львович рассматривает проблему, которая легла в основу одного из важнейших направлений в научных исследованиях Виктора Львовича, которому, в частности, принадлежит приоритет вывода условий подобия при упругих явлениях.

Влияние старшего брата сказалось и на выборе Виктором места работы после окончания в 1863 г. Михайловского артиллерийского училища. Он принял скромное на первый взгляд зачисление в Кронштадтскую крепостную артиллерию. Однако его выбор не был случайным: место службы позволяло заниматься наукой, находясь рядом с Петербургом. Кроме того, работая в Кронштадте, Виктор мог часто встречаться со старшим братом. Наконец, служба в крепостной артиллерии давала много свободного времени, которое можно было потратить на самообразование. Последнему во многом способствовало и наличие в крепости прекрасной библиотеки Морского собрания. Таким образом, место службы Виктора Львовича благоприятствовало прохождению двухлетнего стажа, обязательного при поступлении в Михайловскую артиллерийскую академию, — о чем мечтал молодой Кирпичев.

Кронштадтский период отчетливо проявил стремление Виктора Кирпичева к овладению научными знаниями — все свое свободное время, как уже говорилось, юноша отдавал занятиям наукой и чтению. 24 ноября 1864 г. он писал брату Константину: «...когда у нас замерзло море, то мне пришлось просидеть на одном форте девять дней без чая и сахару и без всякой провизии, кроме солдатских щей. К счастью, у меня было довольно книг и я провел эти девять дней довольно легко». (Надо заметить, что служил В. Л. Кирпичев очень хорошо, тщательно выполняя все возложенные на него обязанности).

Больше всего Виктора интересовала тогда математика. С исключительным усердием штудировал он различные математические сочинения. О своих успехах он неоднократно сообщал Константину, служившему тогда сапером в Киеве и тоже увлекавшемуся математикой. Константин как-то написал одному из своих друзей: «Если некоторые задачи не выходили, то я обращался письменно за разрешением сомнения к брату Виктору. Он в письме сообщал мне замеченные ошибки и иногда указывал ход решения». Виктор предлагал заняться всерьез математикой своему младшему брату Михаилу, поступившему в Михайловское артиллерийское училище. К двадцати годам Виктор Львович вполне овладел высшим математическим анализом в объеме, достаточном для изучения прикладных наук.

Несколько позднее жизнь сблизит его с еще одним братом — Нилом, оказавшем в свою очередь некоторое влияние на тематику научных исследований В. Л. Кирпичева.

Нил Львович Кирпичев (1850 — 1927) — военный инженер, генерал-лейтенант русской армии. В 1869 г. он окончил Михайловское артиллерийское училище, а в 1874 г. Николаевскую инженерную академию. С 1879 г. Н. Л. Кирпичев начал преподавать в этой Академии и в 1889 г. был избран профессором. Его научная и практическая деятельность протекала в различных областях. Нил Львович известен работами по теоретической и строительной механике; он создал метод расчета и вывел формулу сопротивления фортификационных сооружений при обстреле их артиллерийскими снарядами новых типов. Эти расчеты и формулы используются и в настоящее время. Он разработал нормы расчетных нагрузок различных типов мостов, участвовал в создании проектов и строительстве мостов через р. Неву (Троицкого, Дворцового, Охтенского), крупного моста через р. Сырдарью, а также различных гидротехнических сооружений, например затона для судов на р. Амур, Ладожского водопровода и др.

1911 г. Н. Л. Кирпичев — председатель первого в России военно-технического воздухоплавательного комитета при Главном инженерном управлении. В 1918 — 1920 гг. Нил Львович возглавлял Инженерный комитет Главного военно-инженерного управления Красной Армии, а в последующие годы преподавал в Военно-инженерной академии им. В. В. Куйбышева. Он является автором ряда фундаментальных трудов (их тематика очень тесно перекликается с работами В. Л. Кирпичева: «Строительная механика. Теория сопротивления материалов» (СПб., 1898); «Строительная механика. Графическая статистика» (СПб., 1899); «Основы теоретической механики. Курс 2» (СПб., 1903); «Теоретическая механика. Курс 2 — 3» (СПб., 1904 — 1905). В 1914 г. в Петербурге вышло литографическое издание записок лекций профессора Н. Л. Кирпичева под названием «Строительная механика, графическая статика и сопротивление материалов». Этот курс Н. Л. Кирпичев читал в Николаевской инженерной академии.

Сходство тематики работ Нила Львовича и Виктора Львовича свидетельствует об их очевидном совместном сотрудничестве или о возможных взаимных консультациях и взаимопомощи. Но, может быть, у каждого из Кирпичевых была врождённая черта исследователя-механика. Последнее подкрепляется тематической связью работ Льва Львовича и Виктора  Львовича. Мысль о «научной наследственности» семьи Кирпичевых подтверждает и деятельность сына Виктора Львовича — Михаила Викторовича Кирпичева (1879 — 1955). Видный советский ученый в области теплотехники и теплофизики, академик, он придавал большое значение работам по математическим основам теории подобия. Эти труды М. В. Кирпичева имеют особое значение. Сформулированная им теорема подобия (теорема Кирпичева — Гухмана) является базой теории моделирования физических процессов. Эта теорема позволила исследовать на моделях работу паровых котлов, промышленных печей и других тепловых агрегатов.

Уже на ранних этапах становления В. Л. Кирпичева как ученого проявился его широкий кругозор. Юношу живо интересовали вопросы, порой не связанные с его основной специальностью — механикой. Так, он, советуя Константину ознакомиться с геологией по сочинению Б. Котта «Геологические картины», писал: «в прошлом году мною овладело такое же увлечение естественными науками; из годового опыта я вывел то заключение, что никакое чтение популярных книг не может доставить такого прочного источника наслаждений, как занятия специальные». Глубоко и основательно знакомился Виктор с естественными науками. В дальнейшем он прекрасно знал астрономию и ботанику, в частности систематику растений: Кирпичев мог быстро вспомнить русское и латинское название любого встретившегося растения, вызывая удивление даже крупных специалистов-ботаников. Не менее хорошо разбирался он в физиологии и анатомии человека. Любил Виктор Львович и историю. Его особенно интересовали средние века, — с событиями тех лет он знакомился по французским хроникам. Обширны были познания и в области средневековой архитектуры.

Высшее образование В. Л. Кирпичев получил в Михайловской артиллерийской академии, в которую он поступил в 1865 г. после окончания службы в Кронштадте. С этого времени начинается новый этап в жизни будущего ученого.

Специализация этой академии предопределила высокий уровень знаний и разнообразие проходимых в ней дисциплин. Так, в преподавании высшей математики и теоретической механики поддерживались традиции М. В. Остроградского, читавшего в академии курс высшей математики. Будущие инженеры-артиллеристы весьма обстоятельно изучали не только все разделы прикладной механики, но и механическую технологию, а также металлургию.

В годы учебы В. Л. Кирпичева в артиллерии происходил начавшийся еще в конце 50-х годов коренной технический переворот: гладкоствольные орудия, обладавшие меньшей дальностью стрельбы, заменялись орудиями с нарезными стволами. Свою лепту в дело технического прогресса в области артиллерии внесли и отечественные ученые — Н. В. Маиевский, который в конце 60-х годов произвел в Петербурге успешные опыты над сопротивлением воздуха движению снарядов, и А. В. Гадолин, разработавший теорию прочности орудий, скрепленных обручами, и исследовавший сопротивление стен орудий давлению пороховых газов при выстреле8.

Совершенствовался весь сложный комплекс артиллерийской науки, особенно баллистики. В свою очередь, развивающаяся артиллерия предъявляла исключительно высокие требования к металлам, из которых изготовлялись орудийные стволы. Этим обусловливалось большое внимание к проблемам металлургии. В этот период за рубежом и в России были созданы специальные сорта стали, необходимые для артиллерии, и методы их массового получения. Возрастала и роль технологических процессов производства орудий и как следствие — улучшилось качество металлорежущих станков, рождались новые технологические методы механической обработки.

Это далеко не полный перечень знаний, которые должны были получить выпускники артиллерийских учебных заведений.

Три года, проведенные В. Л. Кирпичевым в Михайловской артиллерийской академии, еще больше расширили его научный кругозор и воспитали в нем интерес к проблемам механической технологии и металлургии, который он сохранил до конца своей жизни.

Впоследствии Виктор Львович часто с любовью, уважением и благодарностью вспоминал о многих своих учителях по Артиллерийской академии. И первыми среди них были А. В. Гадолин и Н. В. Маиевский, оказавший большое влияние на формирование В. Л. Кирпичева как ученого. В частности, работа А. В. Гадолина об основах кристаллографии, содержащая «вывод всех кристаллических систем и их подразделений из одного принципа» была одним из любимых научных сочинений Виктора Львовича. Влиянием трудов Гадолина можно объяснить и появление первого научного труда В. Л. Кирпичева посвященного механическим испытаниям стали, выплавленной по методу Д. К. Чернова.

Исключительное значение в жизни В. Л. Кирпичева имело его знакомство с Иваном Алексеевичем Вышнеградским (1831 — 1895) — выдающимся русским инженером и ученым, основоположником теории автоматического регулирования. Ему принадлежит большая заслуга в введении преподавания в России теоретических основ машиностроения, послужившего своеобразной подготовкой к отечественному производству машин. Вышнеградского по праву считают создателем научной школы в области конструирования машин. В Михайловской артиллерийской академии и Петербургском технологическом институте Вышнеградский, кроме прикладной механики, термодинамики и теории упругости, читал также различные курсы по машиностроению — «Грузоподъемные машины», «Токарные станки», «Паровые машины» и др.

Виктор Львович прослушал у Вышнеградского фундаментальные курсы — «Сопротивление материалов», «Аналитическая механика», «Теория упругости», «Термодинамика» и др. В. Л. Кирпичев и в дальнейшем тесно общался с Вышнеградским, чутко относился к его научным советам, с благодарностью принимал поддержку маститого ученого. В. Л. Кирпичев являлся активным участником кружка, созданного Вышнеградским «для обмена мыслей по прикладной механике». Следует заметить, что в кружке принимали участие также и другие известные отечественные ученые — Н. П. Петров и А. П. Бородин.

В. Л. Кирпичев совместно с Вышнеградским читал популярные лекции по механике и математике, а также работал в комиссии по реорганизации Петербургского технологического института. С 1884 г. они весьма деятельно участвовали в работе комиссии по разработке проекта общего комплексного плана развития промышленного и профессионального образования в России. Составляемый проект предусматривал широкую подготовку промышленных кадров — не только инженеров с высшим и техников со средним образованием, но и мастеров и квалифицированных рабочих разнообразных специальностей.

В марте 1895 г. И. А. Вышнеградский умер. В связи с этим печальным событием, В. Л. Кирпичев 27 мая 1895 г. выступил на заседании Харьковского отделения Русского технического общества (РТО) с широко известной речью «Иван Алексеевич Вышнеградский, как профессор и ученый», опубликованной в журнале «Вестник общества технологов». О значительности этого выступления говорит и факт его повторного опубликования в 1949 г. в книге Д. К. Максвелла, И. А. Вышнеградского, А. Стодолы «Теория автоматического регулирования».

В своем выступлении В. Л. Кирпичев, в частности, сказал: «В научной сфере, подобно другим областям духовной деятельности человека, существует преемственная передача духовных даров от учителя к ученику, нечто вроде посвящения на умственную деятельность. Это можно проследить исторически и указать для многих знаменитых в науке людей тех ученых, которые передали им священный огонь научного исследования и направили их деятельность на разработку той или другой науки. Такая разработка часто потом ведется вполне самостоятельно и оригинально, но первый импульс почти всегда вызывается личными сношениями с учеными, занимающимися тою наукою, которую выбирает себе начинающий деятель. Так, например, Платон получил такое посвящение от Сократа, Эйлер — от Ивана Бернулли, Либих — от Гей-Люссака»9. Указанное положение целиком следует отнести и к самому В. Л. Кирпичеву, получившему такое посвящение от крупнейших ученых того времени. И в первую очередь от выдающегося русского ученого И. А. Вышнеградского, во многом определившего всю последующую научно-педагогическую деятельность будущего ученого.

Своим отличным математическим образованием В. Л. Кирпичев обязан крупнейшему русскому математику Пафнутию Львовичу Чебышеву (1821 — 1894), чей курс по теории вероятности он слушал в Петербургугском университете.    

В 1868 г. В. Л. Кирпичев блестяще окончил Михайловскую артиллерийскую академию. Его склонность к научной работе и блестящие способности не остались без внимания. Выпускник академии был оставлен в ней репетитором (младшая должность — что-то вроде руководителя практическими занятиями). В 1869 г. он уже был преподавателем академии и читал первый в своей жизни курс — сопротивление материалов. Одновременно В. Л. Кирпичев был назначен руководителем дел одной из комиссий Артиллерийского комитета, в котором видное положение занимал его старший брат Лев Львович. Казалось, будущее В. Л. Кирпичева было обеспечено, его ожидала прекрасная военно-ученая карьера. Но военная служба не прельщала и мало интересовала молодого ученого и он принимает твердое решение оставить ее.

Как уже отмечалось, обучение в академии велось на высоком уровне. Однако оно не могло удовлетворить растущей тяги к знаниям будущего ученого. В. Л. Кирпичев неуклонно занимался самообразованием. Например, он тщательно изучал и конспектировал огромное количество работ по различным отраслям техники — железнодорожному делу, судостроению и т. д. Но и это не удовлетворило любознательного юношу, и в 1873 г. (имея уже некоторый стаж педагогической работы в 1869 — 1873 гг.) он отправляется в Германию, в Гейдельберг, где знакомится со знаменитым немецким физиком Г. Р. Кирхгофом.

Член Берлинской академии наук и член-корреспондент Петербургской академии наук Густав Роберт Кирхгоф (1824 — 1887) оказал большое влияние на формирование научных взглядов В. Л. Кирпичева. Будущий ученый прослушал курс экспериментальной и теоретической физики Кирхгофа, занимался в его лаборатории. От Кирхгофа он перенял способность разумно сочетать исключительную четкость и ясность теоретической мысли с результатами научного эксперимента.

Во время заграничной поездки В. Л. Кирпичев также тщательно знакомится с различными, главным образом машиностроительными, заводами и гидротехническими установками не только в Германии, но и в Бельгии и Швейцарии. В этот период он работает под руководством английских исследователей В. Томсона, Максвелла, Рэлея, сыгравших важную роль в становлении будущего учёного. Примечательно, что в одной из наилучших работ В. Л. Кирпичева «Применение теоремы лорда Рэлея к вопросам строительной механики» рассматриваются возможности приложения теории звука, разработанной известным физиком в технике10. Дальнейшее развитие строительной механики полностью доказало справедливость рекомендации Кирпичева о важности способов Рэлея. Проявившийся в заграничной поездке повышенный интерес к технике и особенно к машиностроению Кирпичев сохранил на всю жизнь.

По возвращении в Россию В. Л. Кирпичев со свойственной ему страстностью принимается за работу в высшей школе. Еще в 1870 г. он перешел в Петербургский практический технологический институт — в то время один из центров по подготовке отечественных инженеров. Кирпичев занял по конкурсу скромную должность преподавателя прикладной механики. По условиям конкурса кандидат должен был выступить публично с проблемной лекцией. В. Л. Кирпичев избрал темой «Законы подобия». Его конкурсное выступление произвело исключительно сильное впечатление на И. А. Вышнеградского, и он, поддерживая вначале другого кандидата, переменил решение и отдал свой голос Кирпичеву. Педагогическая деятельность В. Л. Кирпичева в Петербургском технологическом институте длилась полтора десятка лет. В 1876 г. на 31-м году жизни он стал профессором этого института.

В том же году В. Л. Кирпичев был командирован в Лондон на выставку научных приборов, открывшуюся в Кенсингтонском музее. Наибольшее впечатление на Виктора Львовича произвели вычислительные машины В. Томсона для механического численного интегрирования дифференциальных уравнений второго порядка и разложения функций на тригонометрические ряды Фурье. Он познакомился с различными измерительными машинами и инструментами, а также с системой калибров, созданной английским инженером Витвортом. Больше того, Кнрпичев изучил методы Витворта по обработке машинных и орудийных частей, сыгравших в дальнейшем огромную роль в развитии машиностроения, или, как тогда говорили, «в выработке приемов массового механического производства вообще». Уже тогда проблемы машиностроения попали под пристальное внимание В. Л. Кирпичева. Он и в дальнейшем придавал им большое значение.

В 70-е годы В. Л. Кирпичев начал работу над знаменитым курсом «Сопротивление материалов». Он много в упорно трудится над своим детищем: в течение 25 лет курс неоднократно перерабатывается, дополняется и печатается литографическим способом. Ученый словно не торопится с большим изданием. Лишь в 1898 г. после весьма тщательной подготовки был издан первый том, а в 1900 г.— второй.

Базой изданного курса «Сопротивление материалов» послужили лекции, которые Кирпичев читал в Артиллерийской академии (в 1869 г.), а затем в Петербургском технологическом институте и, наконец, в Практическом технологическом институте в Харькове. Уже отмечался повышенный интерес Кирпичева к вопросам машиностроения. Этот интерес характерен и для изданного курса. Например, первый том имел следующее название: «Сопротивление материалов. Учение о прочности построек и машин». Именно машин!.. О своем серьезном отношении к этой области техники Кирпичев заявлял уже в названии.

Лекции по курсу «Сопротивление материалов» создали его автору невероятную популярность среди русских инженеров и техников. Не удивительно, что издание сразу же стало учебником во всех технических школах. Специалисты единодушно отмечали гармоничное соединение в книге Кирпичева теоретических элементов из области теории упругости и сведений экспериментального характера, относящихся к исследованию свойств материалов. Еще одно большое достоинство книги — в ней нашли должное отражение новейшие по тому времени работы металловедов и металлургов (в частности, о выносливости и прочности машин и механизмов, изготовляемых из конкретных материалов). Несмотря на то, что в книге рассматривались конкретные технические проблемы, ее нельзя считать сугубо практическим руководством по созданию строительных конструкций и машин. Это был замечательный научный труд, в котором теоретические обобщения удачно сочетались с практическими рекомендациями и примерами. Именно этим можно объяснить огромный успех, который имел курс Кирпичева в среде научно-технической общественности России.

Книга быстро разошлась, и к Кирпичеву стали настойчиво обращаться с просьбами по ее переизданию. Ученый до конца жизни не оставлял мысли еще раз выпустить в свет переработанный курс «Сопротивление материалов». «К сожалению, — пишет А. А. Радциг, — труд этот Виктору Львовичу не удалось закончить главным образом вследствие крайней требовательности его к своему изложению: необъятное количество экспериментальных и теоретических исследований свойств материалов, накопленное за последнее время с трудом поддавалось изложению в том стройном и законченном виде, который привык давать Виктор Львович своим произведениям»11.

В Петербурге ученый создал еще один курс лекций, посвященный графической статике. Он работал над ним чрезвычайно долго, показывая тем самым пример исключительной требовательности к своим произведениям. Впервые «Графическая статика» была опубликована лишь в 1902 г. Впоследствии курс неоднократно переиздавался, причем всякий раз в улучшенном виде. Так, второе переработанное и дополненное издание этого очень распространенного учебника вышло в 1907 г.

В конце 70-х и начале 80-х годов В. Л. Кирпичев опубликовал ряд весьма важных и интересных статей по машиностроению и строительной механике. В эти же годы начинается его активное участие в деятельности Русского технического общества (РТО).

С каждым годом растут авторитет и известность В. Л. Кирпичева в инженерно-технических кругах России. В 1882 г. он назначается членом экспертной комиссии Всероссийской промышленно-художественной выставки в Москве. Работа в этой комиссии оказалась весьма полезной и для самого ученого. Он получил исключительно большую информацию об отечественной промышленности, позволившую ему яснее сопоставить положение дел в отечественном и западноевропейском машиностроении (с последним он был хорошо знаком по литературе и по впечатлениям от своих заграничных поездок).

В 1883 г. в работе «Машиностроение в России» он дал прекрасную характеристику русскому машиностроению.

В. Л. Кирпичев одним из первых в России обратил внимание широких технических кругов на весьма существенную проблему промышленности, связанную с охраной рабочих от несчастных случаев на производстве. Дело в том, что в те годы в развивающейся промышленности России усилился процесс применения машин в различных технических средствах, и замена ими ручного труда. Вместе с тем резко возросла опасность для жизни и здоровья людей, работающих на этих машинах и механизмах. В 1882 г. ученый выступил по этому вопросу в РТО (в Москве) с обстоятельным докладом, получившим высокую оценку у специалистов: «Доклад этот имел лишь целью возбудить означенный вопрос среди русских техников и отличается тем блеском и обилием интересных фактов, которыми характеризуются все произведения, выходящие из-под пера этого почтенного профессора»12 .

В 1885 г. но рекомендации И. А. Вышнеградского В. Л Кирпичеву поручили организовать в Харькове второй (после Петербургского) практический технологический институт. Находясь в дальнейшем на посту директора этого института, ученый потратил много сил и энергии для того, чтобы в короткий срок создать на юге России образцовую высшую техническую школу.

В Харькове Кирпичева встретили пустые полуразрушенные здания будущего института. Дело в том, что большая часть института была построена еще в 70-х годах, однако его открытие отложили до 1885 г. (одна из причин — русско-турецкая война 1877 — 1878 гг.). Необходимо было не только срочно ремонтировать пришедшие в негодность помещения, но и строить новые корпуса, оборудовать лаборатории и кафедры, организовывать учебно-вспомогательные учреждения и т. д. А главное требовалось спешно продумать и подобрать преподавательские кадры.

За короткий срок Кирпичев привлек к работе в институте ряд выдающихся ученых и инженеров. Среди них были такие замечательные педагоги, как В. А. Стеклов, К. А. Андреев, А. М. Ляпунов, Н. Н. Бекетов, К. А. Зворыкин, X. С. Головин, Д. С. Зернов и др. Первый выпуск  инженеров Харьковским технологическим институтом состоялся в 1890 г.; к середине 90-х годов институт подготовил 356 разносторонних специалистов инженерного профиля. Благодаря высокому уровню преподавания, а также исключительно плодотворной деятельности директора, Харьковский технологический институт быстро приобрел прочную репутацию высококлассного научного центра страны, воспитанники которого играли большую роль в развитии промышленности юга России.

В деятельности Харьковского технологического института четко прослеживалась тесная связь науки с промышленностью. Эта работа нашла отражение и в организации институтской библиотеки. Выступая 15 сентября 1895 г. с отчетом о деятельности института, В. Л. Кирпичев, в частности, сказал: «Обилие в нашей библиотеке сочинений по предмету технических специальностей делает ее драгоценной для всех занимающихся техникою. Неоднократно в институт обращались посторонние лица с просьбой разрешить им заниматься в библиотеке; если на долю инженера приходится постановка какого-нибудь нового дела, то он прежде всего ищет в литературе сведения о нем, а потому полная библиотека, постепенно образующаяся при институте, будет одним из важных пособий для нашей промышленности»13.

Важным каналом, по которому институт осуществлял связь с производством, являлись и его лаборатории. «Лаборатории института, — подчеркивал далее ученый, — сверх своего прямого назначения служить учебному делу института, помогают промышленности, принимая на себя производство анализов и испытание различных материалов для железных дорог, фабрик, заводов и частных лиц, обращающихся к институту за научною помощью. Можно ожидать в скором времени значительного расширения деятельности всех лабораторий института на пользу промышленности»14.

В своем выступлении В. Л. Кирпичев остановился на помощи, которую оказывают работники института отечественной промышленности. В частности, он отметил работу по созданию методических «руководств по большинству технических наук». За десять лет существования института, — констатировал ученый, — профессора и преподаватели заведения исполнили большое число научных исследований и трудов, напечатанных в различных русских и иностранных современных изданиях. Не пересчитывая их, упомяну только о той стороне деятельности института, которая касается издания руководств и учебников для студентов. Всем известна бедность отечественной технической литературы, служащая одним из главных препятствий развитию и совершенствованию у нас техники. Профессора института пришли на помощь этой потребности и издали уже значительное число руководств и монографий по разным предметам, преподаваемым в заведении: высшей математике, построению болтов и зубчатых колес, паровым машинам, паровым котлам, паровозам, металлургии, технологии жиров, технологии красильных веществ, механической технологии, мукомольным мельницам. Эта сторона деятельности института продолжается, и можно надеяться, что в скором времени мы будем иметь русские руководства по большинству технических наук»15.

В заключение своего выступления В. Л. Кирпичев, отмечая роль выпускников института в промышленной жизни страны, проявил глубокую заботу об их дальнейшей деятельности: «Несмотря на то, — говорил ученый, — что харьковские технологи появились очень недавно на поприще промышленной деятельности и что им приходится действовать в сфере, где господствует сильная конкуренция, они успели завоевать себе прочное и почетное положение. Мне приходилось неоднократно слышать от лиц, заведующих крупными техническими предприятиями, похвалы нашим технологам, их солидным знаниям и привычке к работе.

Товарищеские чувства, связывающие питомцев одного и того же заведения, не прекращаются и по окончания курса. Все харьковские технологи считают себя принадлежащими к одной и той же семье. Эти родственные чувства вызвали желание учредить Южно-Русское общество технологов, которое связывало бы питомцев института, помогало им в многотрудной деятельности и в то же время служило бы почвой для развития науки»16.

Учитывая возрастающие потребности страны в инженерах, продиктованные развитием промышленности, а также принимая во внимание прогресс науки и техники, Кирпичев деятельно заботился о расширении Харьковского технологического института. В момент открытия института в нем имелись два отделения — механическое и химическое. В 1896 г. по инициативе В. Л. Кирпичева было создано третье — отделение сельскохозяйственного машиностроения. (Этот факт лишний раз подтверждает постоянное тяготение ученого к вопросам машиностроения, что до сих пор выпадало из поля зрения авторов, анализирующих жизнь и деятельность В. Л. Кирпичева.) Стремление воспитать в будущих инженерах не только специалистов, но и организаторов и руководителей производства побуждает Кирпичева постоянно вводить в курс обучения новые дисциплины. Например, в 1897 г. по его предложению в институте стали преподавать «фабричную гигиену и политическую экономию» — дисциплины, не предусмотренные институтским уставом (как уже отмечалось, в свое время Кирпичев обращал внимание на охрану здоровья рабочих). В пояснительной записке по поводу необходимости введения курса фабричной гигиены ученый привел общие сведения по физиологии и оказанию первой помощи при несчастных случаях, тем самым он еще раз указал на важность проблемы безопасности труда. Эта проблема постоянно интересовала ученого. Так, на последнем году своей жизни он написал фундаментальную статью «К вопросу об охране труда», в которой указал большое количество несчастных случаев на заводах и фабриках России.

К сожалению, не все проекты ученого, направленные на расширение деятельности Харьковского технологического института, осуществлялись сразу. Так, поначалу не встречало должной поддержки министерства его предложение организовать в 1896 г. горное отделение, хотя Учебный комитет института разработал для этого подробные сметы и план преподавания. Не удалось Кирпичеву создать в 1897 г. при институте особое электротехническое отделение. Стремление иметь при институте электротехническое и горное отделения (они были образованы позднее) свидетельствует о научной прозорливости Кирпичева, уже тогда понимавшего перспективность развития электротехники и горного дела и чувствовавшего необходимость подготовки специалистов этих областей техники для развивающейся промышленности юга России.

В 1893 г. Министерство финансов командировало В. Л. Кирпичева в Америку. В качестве члена экспертной комиссии он участвовал в работе Всемирной выставки в Чикаго. Энергия и добросовестность, с которыми ученый выполнял возложенные на него обязанности, быстро снискали ему популярность и уважение среди американских коллег по совместной работе в комиссии машиностроения (опять — машиностроение!). Кирпичева избрали секретарем комиссии, а когда подошло время отъезда на Родину, американские специалисты преподнесли ему приветственный адрес с весьма похвальным отзывами о научно-технической деятельности профессора из России.

Среди экспонатов выставки внимание Кирпичева привлекла турбина Лаваля. Ученый выписал такую турбину для Харьковского технологического института. Очевидно, она явилась первой паровой турбиной в России. (Это опять-таки явилось результатом интереса Кирпичева к машиностроению!) Свои впечатления об американской промышленности ученый изложил в книге «Отчет о командировке в Северную Америку», опубликованной в 1895 г. В ней Кирпичев, в частности, обратил внимание на тесную связь и взаимозависимость, существующие между общим экономическим положением США и чисто техническими особенностями, характерными для ее машиностроения.

Интерес к экономическим проблемам Кирпичев сохранил до конца жизни. Они отразились и в его лекциях, которые он читал в 1910 г. по приглашению экономического отделения Петербургского политехнического института. Но задолго до этого, выступая с отчетом о поездке в США на Харьковском отделении РТО и в Технологическом институте, Кирпичев еще раз коснулся вопросов взаимоотношения экономики и промышленности.

В марте 1897 г. В. Л. Кирпичев по заданию министерства народного просвещения участвовал в «ревизии деятельности Рижского политехнического института». Это было очень трудное и даже щекотливое поручение — проанализировать основания для «дарования служебных прав его преподавателям и профессорам и профессиональных прав окончившим в нем курс инженерам, а также ознакомления с лицами, выбранными советом института для назначения их профессорами и преподавателями, и с их деятельностью»17.

Выбор министерства был, конечно, не случайным, видный представитель научно-технической мысли России, директор и профессор Харьковского технологического института, В. Л. Кирпичев обладал большим административным и преподавательским опытом. Он был известен среди научно-технической общественности и широкой научной эрудицией, особенно в науках, смежных с его любимой прикладной механикой. Кирпичев, как уже говорилось, являлся автором оригинальных курсов по сопротивлению материалов, графической статике, прикладной механике и первого отечественного курса по деталям машин. Все его курсы легли в основу учебников, по которым долгое время занимались студенты высших технических учебных заведений России18.

Рижский политехнический институт был организован в 1862 г. Сначала это было Рижское политехническое училище — Рижский политехникум. Уже в первые десятилетия своего существования он зарекомендовал себя как образцовое учебное заведение, став одним из основных центров подготовки высококвалифицированных технических кадров для России. Среди его профессорско-преподавательского состава были известные зарубежные ученые, активно работавшие над разрешением актуальных проблем науки и техники19.

В 80-х и 90-х годах Россия окончательно вступила на путь развития капитализма. Этот процесс потребовал расширения сети высшего технического образования и создания новых крупных хорошо оборудованных учебных институтов, таких, например, как Петербургский и Томский политехнические институты. В 1896 г. Рижский политехникум был преобразован в политехнический институт (РПИ) со всеми правами и привилегиями государственного учебного заведения России. При реорганизации значительно расширилась материальная база училища, увеличилось число кафедр, укрепился преподавательский состав. Именно в этот период в институт приехал Кирпичев.

В течение трех недель он тщательно знакомился с делами РПИ. В результате в министерство был представлен подробный отчет о деятельности института. Особый интерес представляли характеристики научных и педагогических заслуг каждого из 23 профессоров и преподавателей РПИ. Предельно благожелательные, объективные и глубоко мотивированные рекомендации Кирпичева послужили основанием к утверждению в должностях многих членов профессорско-преподавательского состава института. Высказанные им в отчете общие замечания о постановке учебного процесса в РПИ сыграли большую роль в дальнейшем развитии этого высшего технического заведения.

В 1898 г. В. Л. Кирпичев организует еще одно высшее техническое учебное заведение на Украине — Киевский политехнический институт (КПИ), директором которого остается до 1902 г.

С этого времени начинается исключительно плодотворный период в жизни ученого. Благодаря своей кипучей энергии Кирпичев, умело и быстро подобрав квалифицированные профессорско-преподавательские кадры, буквально за несколько месяцев наладил во временном помещении института учебный процесс. Одновременно он возглавил строительство институтских зданий.

В организацию КПИ он положил совершенно новые прогрессивные принципы построения учебного процесса, главным среди которых сам ученый считал постановку высшего технического образования на основе научного экспериментирования. Спустя несколько лет этот метод обучения студентов получит полное развитие в программах Петербургского политехнического института.

Деятельность В. Л. Кирпичева в КПИ совпала с периодом нарастания революционного движения студенчества. Под влиянием революционного подъема конца XIX и начала XX в. и надвигающейся первой русской революции большая часть студентов КПИ активно участвовала в революционно-демократической борьбе, выступая в первую очередь против действий студентов-монархистов и так называемых академистов. Далеко не однородными были и политические взгляды профессорско-преподавательского состава института. Приверженцы монархии добивались лишь улучшения академической работы в условиях существующего политического строя. Ряд профессоров выражал интересы буржуазии, которая в то время становилась все более реакционной. Всем им противостояла демократически настроенная часть профессоров и преподавателей, выступавших за прогрессивные изменения в отечественной высшей школе. Некоторые из них были связаны с революционерами и активно помогали им.

В 1898 г. спустя несколько месяцев после открытия КПИ Киевское губернское жандармское управление обнаружило в здании института нелегальную литературу, среди которой были «Манифест Коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса и книга В. И. Ленина «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?».

Киевские политехники принимали активное участие во всероссийской студенческой стачке 1899 г. Причиной этих волнений послужило избиение полицией петербургских студентов в традиционный день университетского праздника — 8 февраля. Студенты Петербургского университета объявили в знак протеста забастовку, к которой присоединились учащиеся всех высших учебных заведений России. Организационный комитет КПИ и Киевский союзный совет объединенных землячеств издавали во время стачки листовки, призывающие к единству в борьбе и разоблачающие действия самодержавия. Власти подавили политическую забастовку студентов КПИ. Многие ее участники были арестованы, а 32 человека исключены из института и высланы из Киева.

В 1900 г. в КПИ вновь начались волнения, на этот раз студенты требовали от властей возвращения товарищей, исключенных из института в 1899 г. Полиция всячески мешала возвращению в институт «активных забастовщиков», поэтому из 32 исключенных из КПИ, только четверо были вновь допущены к учебе.

Активно участвовали студенты КПИ во всероссийской студенческой забастовке 1901 г., а также в демонстрации, организованной Киевским комитетом РСДРП в знак протеста против отдачи в солдаты 183 студентов Киевского университета. Судебное решение о воинском призыве этих студентов опиралось на «Временные правила об отбывании воинской повинности воспитанниками высших учебных заведений, увольняемых из сих заведений за учинение скопом беспорядков». Эти правила, действовавшие с 29 июля 1899 г., вызывали негодование всей прогрессивной части общества.

Во втором номере газеты «Искра» была опубликована статья В. И. Ленина «Отдача в солдаты 183 студентов». В ней он прямо указывал, что «Временные правила» представляют собой «угрозу студенчеству и обществу...»20

 «Это — пощечина русскому общественному мнению, симпатии которого к студенчеству очень хорошо известии правительству. И единственным достойным ответом на это со стороны студенчества было бы исполнение угрозы киевлян, устройство выдержанной и стойкой забастовки всех учащихся во всех высших учебных заведениях с требованием отмены временных правил 29-го июля 1899 года»21.

В. И. Ленин разоблачал жандармскую политику царизма и призывал трудящихся решительно отстаивать свои права. Отмечая революционную роль студенчества в общественной жизни, он подчеркивал необходимость тесного единства народа в борьбе с самодержавием. «Но ответить правительству, — писал В. И. Ленин, — обязано не одно студенчество. Правительство само позаботилось сделать из этого происшествия нечто гораздо большее, чем чисто студенческую историю. Правительство обращается к общественному мнению, точно хвастаясь энергичностью своей расправы, точно издеваясь над всеми освободительными стремлениями. И все сознательные элементы во всех слоях народа обязаны ответить на этот вызов, если они не хотят пасть до положения безгласных, молча переносящих оскорбления рабов. А во главе этих сознательных элементов стоят передовые рабочие и неразрывно связанные с ними социал-демократические организации. Рабочий класс постоянно терпит неизмеримо большее угнетение и надругательство от того полицейского самовластия, с которым так резко столкнулись теперь студенты. Рабочий класс поднял уже борьбу за свое освобождение. И он должен помнить, что эта великая борьба возлагает на него великие обязанности, что он не может освободить себя, не освободив всего народа от деспотизма, что он обязан прежде всего и больше всего откликаться на всякий политический протест и оказывать ему всякую поддержку. Лучшие представители наших образованных классов доказали и запечатлели кровью тысяч замученных правительством революционеров свою способность и готовность отрясать от своих ног прах буржуазного общества и идти в ряды социалистов. И тот рабочий недостоин названия социалиста, который может равнодушно смотреть на то, как правительство посылает войско против учащейся молодежи. Студент шел на помощь рабочему", — рабочий должен прийти на помощь студенту»22.

Выступления студентов КПИ, начавшиеся на почве борьбы за академическую свободу, под влиянием революционных выступлений пролетариата и пропаганды социал-демократов перерастали в политическую борьбу против самодержавия, за демократическую республику. Неудивительно, что КПИ быстро стал известен не только как один из научных центров по подготовке технических специалистов, но и как важный очаг революционной борьбы против царизма. В 1901 — 1902 гг. студенты КПИ вместе со студентами Киевского университета неоднократно участвовали в рабочих демонстрациях, нередко заканчивавшихся стычками с полицией, ранениями и арестами студенческих активистов. Забастовки и волнения студентов КПИ продолжались и в последующие годы. В институте выпускались подпольные прокламации, на студенческих сходках распространялись «Искра» и всевозможная марксистская литература.

Видную роль в студенческом движении КПИ играли ставшие потом известными революционерами А. И. Гусев, А. В. Винтер и др.

Так, член РСДРП А. И. Гусев входил в 1899 г. в Организационный комитет КПИ. Будучи активным участником выступлений студентов, он в 1899 г. был сослан в Тверь (ныне — Калинин)23, где работал на фабрике известного промышленника Морозова. Гусев был организатором социал-демократической организации в Твери и корреспондентом «Искры». В 1903 г. после ареста Тверского комитета РСДРП уехал в Женеву, где вскоре и умер.

Вильгельм Фридрихович Винтер (он же Александр Васильевич Винтер) (1878 — 1958) — академик, крупный советский ученый, специалист в области строительства и эксплуатации электрических станций поступил в КПИ в 1899 г. Но уже в следующем году он был исключен из института за участие в студенческих волнениях, а 1901 г. арестован и выслан в Баку под надзор полиции.

С прогрессивными профессорами и революционно настроенными студентами КПИ был связан ряд видных деятелей нашей партии. Например, в 1902 — 1903 гг. здесь на скромной должности старшего лаборанта кафедры гидравлики работал известный впоследствии революционер, киевский агент «Искры» Ф. В. Ленгник, избранный на II съезде РСДРП членом ее ЦК. При поддержке ряда сотрудников он организовал в институте подпольную партийную явку, получал на имя профессоров нелегальную литературу и письма от редакции «Искры».

С революционной прослойкой КПИ поддерживал связи и член ЦК РСДРП Г. М. Кржижановский, находившийся в Киеве после II съезда партии. На конспиративной партийной явке в институте неоднократно бывал и брат В. И. Ленина — Дмитрий Ильич, проживавший в 1903 — 1904 гг. в Киеве вместе с матерью Марией Александровной Ульяновой и сестрами Анной и Марией. Вскоре после II съезда РСДРП в КПИ была создана нелегальная самостоятельная «Группа студентов социал-демократов», что способствовало усилению пропаганды марксизма среди политехников.

В. Л. Кирпичев как человек прогрессивный глубоко сочувствовал революционной борьбе студентов КПИ. Ученый делал все, чтобы сберечь свое детище — институт от полицейских и административных репрессий. За все время своего директорства Кирпичев во время студенческих волнений ни разу не обращался к помощи полиции. Аресты студентов-политехников происходили вопреки его воле, В. Л. Кирпичев, как отмечает профессор П. М. Ганицкий, «так же, как и другой воодушевленный действительным патриотизмом деятель того времени — Михаил Иванович Драгомиров, видел в учащейся молодежи все будущее горячо любимой им родины; у них обоих тогда был девиз: «спасайте студентов от полиции»»24. Именно Кирпичев выразил резкий протест киевскому генерал–губернатору в отношении правил об отдаче студентов в солдаты.

Начался 1901/1902 учебный год. Впервые в институте появились свои четверокурсники. Через год должен был состояться первый выпуск. К торжественному моменту в КПИ готовились с большим подъемом. Кирпичев с особым волнением ждал этого первого итога своих трудов по созданию учебного заведения. Это событие должно было подтвердить или опровергнуть правильность принципов, положенных в основу организации КПИ, показать степень подготовленности его выпускников.

Начало осени 1901 г. прошло относительно спокойно. Совет института под председательством В. Л. Кирпичева вырабатывал ответы на вопросы по организации высших учебных заведений. В КПИ надеялись, что в ближайшем будущем в уставы высших учебных заведений будут внесены положительные изменения.

Повод к этому был. Встревоженное небывалым размахом студенческого движения в стране царское правительство 22 февраля 1899 г. решило назначить комиссию для расследования причин этих волнений. Однако она разработала лишь робкие начатки автономии высших учебных заведений, а также правила о студенческих кружках. Эти «карликовые изменения» вызвали всеобщее неудовольствие и послужили поводом к началу новых выступлений студентов.

В КПИ вновь начались студенческие забастовки. Их масштаб и революционный характер побудил Министерство финансов (в ведении которого находился КПИ) 5 марта 1902 г. закрыть институт до сентября. За активное участие в революционной борьбе слушатели первого курса были исключены, а старшекурсники оставлены на второй год.

В. Л. Кирпичев тяжело переживал это событие. Его здоровье сильно пошатнулось, и он твердо решил отказаться от должности директора КПИ. Ученый и до этого неоднократно ставил вопрос о своей отставке в связи с притеснением студенческих свобод. Кирпичев писал министру финансов С. Ю. Витте, предлагавшему ему остаться директором КПИ еще на полгода: «Письмо... дает мне смелость высказать волнующие меня мысли по поводу современного движения учащейся молодежи и ожидаемого в скором времени кризиса в ходе учебного дела. Это ненормальное положение вполне устранимо, если будет применяться тот мягкий образ действий, который применялся при прежних волнениях в заведениях министерства финансов. Но повторение уличных избиений, подобных бывшим в 1899 и 1901 годах, может испортить дело на долгое время. При одной мысли о возможности этого сердце обливается кровью и я лишаюсь способности действовать. Я готов пожертвовать институту свое здоровье и даже свою жизнь, но убедительно прошу… не лишать меня права постоянно ходатайствовать о снисхождении и дозволить мне делать все возможное, чтобы остановить могущие случиться в Киеве крайности. Я отношусь к студентам, как к родным детям, и гибель каждого из них для меня одинаково тяжела. Мне осталось недолго жить, и тем важнее для меня в последние годы действовать согласно с убеждениями моей жизни»25.

Весной 1902 г. В. Л. Кирпичев повторил просьбу об освобождении от должности директора КПИ. Витте в просил отсрочить окончательное решение вопроса до осени и предложил Кирпичеву заграничный отпуск для лечения. Освободившись на короткий срок от административных обязанностей, ученый провел лето в горах Шварцвальда. Но и на отдыхе ученый не забывает о любимом деле. Его работоспособность поразительна. Именно здесь он написал одну из самых значительных своих работ «Лишние неизвестные в строительной механике».

Осенью 1902 г. В. Л. Кирпичев был освобожден от должности директора. Он был вынужден уйти с этого поста, будучи не в силах оградить студентов от полицейских репрессий. Исполняющим обязанности директора КПИ (по рекомендации Кирпичева) был назначен профессор М. И. Коновалов.

Тяжело было расставаться с любимым институтом. Слишком много сил и энергии вложил Кирпичев в его oрганизацию. Ученый с грустью говорил, что институт прирос к его сердцу». 28 сентября 1902 г. В. Л. Кирпичева избрали почетным членом КПИ. Это, как подчеркивалось в решении Совета института, было сделано в знак уважения «к выдающимся заслугам тайного советника В. Л. Кирпичева, как незаменимого профессора, образцового организатора, председателя Совета и директора просвещённой деятельности которого многим обязан вновь возникший в Киеве Политехнический институт». Совет обратился в Министерство финансов с просьбой разрешить В. Л. Кирпичеву «дочитать курс» по сопротивлению материалов для студентов механического, инженерного и химического отделений, а также специальный курс по строительной механике, включающий расчет статически неопределимых систем, — для инженерного отделения. Ученый посвятил этому весеннее полугодие 1903 г.

В январе 1903 г. состоялся первый выпуск инженеров КПИ. Огромный труд и тяжелая борьба, которую вынес В. Л. Кирпичев как создатель и организатор института были достойно оценены Д. И. Менделеевым — председателем экзаменационной комиссии первого выпуска инженеров. В своем отчете об экзаменах Д. И. Менделеев, в частности, подчеркнул, что дипломные работы и проекты студентов КПИ носят «творческий и исследовательский характер». Высокую оценку своих знаний получили и большинство выпускников КПИ последующих лет. Это также являлось плодом усилий талантливого организатора высшей школы В. Л. Кирпичева.

Дальнейший революционный подъем в стране повлек за собой более решительный переход студенчества к политической борьбе. В КПИ все чаще и чаще появлялись листовки Киевского комитета РСДРП, а также Организационного комитета института. Они открыто призывали политехников выступить совместно с пролетариатом против самодержавия. Киевская охранка уже в начале 1903 г. доносила в Петербург о том, что студенты КПИ принимали в местном революционном движении самое активное участие.

Особенно широкого размаха студенческое революционное движение в КПИ достигло в период первой русской революции. В. И. Ленин в статье «Умирающее самодержавие и новые органы народной власти», опубликованной 23 ноября 1905 г, и показывающей рост народного восстания, в частности, писал «о митинге в 16.000 человек в Киевском политехническом институте под охраной саперного батальона восставших солдат»26.

Политические события 1905 г. вызвали новые значительные потрясения в жизни учебных заведений, что как считает А. А. Радциг В. Л. Кирпичев тяжело переживал.

Киевский период жизни ученого отличался и его исключительно плодотворной научной и литературной деятельностью. За относительно непродолжительное время работы в КПИ он издал второй том курса «Сопротивление материалов» (первый том появился в печати в Харькове в 1898 г.), курс «Основания графической статики» (1902 г.), фундаментальную монографию «Лишние неизвестные в строительной механике». В 1899 г. Кирпичёв написал и напечатал в Киевском журнале «Инженер» знаменитую «Заметку о решетчатых фермах»; в 1901 г. в журналах «Технический сборник» и «Вестник промышленности» появилась его статья «Формулы сложного сопротивления», в 1903 г. была издана его замечательная речь «Значение фантазии для инженеров», а в «Известиях Киевского политехнического института» опубликованы две весьма интересные статьи: «Заметка по вопросу о влиянии температуры на упругие напряжения в твердом теле» и «Доказательство теоремы Мориса Леви». Следует подчеркнуть, что «Известия КПИ», выходящие 1901 г., своим рождением обязаны инициативе В. Л. Кирпичева, который ходатайствовал перед Департаментом торговли и мануфактур о разрешении издавать научные труды института.

Летом 1903 г, В. Л. Кирпичев переезжает в Петербург. Начинается новый, последний период его жизни Теперь она целиком связана со столицей Российского государства, где организаторский и творческий талант ученого проявился с особенной силой.

9 сентября 1902 г. В. Л. Кирпичев назначается членом совета министра финансов. Находясь на этом посту, активно работает в Комиссии по перестройке и реформам высших технических учебных заведений. Избранный председателем отдела, занимающегося специальными высшими учебными заведениями, ученый вместе со своими единомышленниками отстаивает «начала автономного устройства высшей школы, так настойчиво защищавшиеся им в КПИ». Комиссия, в частности отдел В. Л. Кирпичева, разработала весьма интересные проекты уставов высших учебных заведений.

Начиная с весны 1903 г. В. Л. Кирпичев работает председателем строительной комиссии Петербургского политехнического института (ППИ). Но тяга к научной и педагогической деятельности велика, и ученый уже осенью начинает читать в ППИ курс прикладной и строительной механики. Его он вел до конца своей жизни.

Этот курс, ставший в известном смысле переходным от чисто теоретических курсов к прикладным, занял важное место в учебных программах технических отделений института. Он быстро завоевал признание студентов. Нередко большая физическая аудитория института, где Кирпичев читал лекции, не могла вместить всех желавших его послушать. Кирпичев по ходу чтения курса наладил весьма увлекательные практические занятия — упражнения, способствующие развитию творческой смекалки у студентов. Несмотря на чрезмерную загрузку работой и сильное переутомление, ученый сам вел эти занятия с одной из групп.

В годы работы в ППИ Кирпичев организовал при институте ряд лабораторий: по прикладной механике, а также по исследованию трения и смазочных материалов для машин. Они быстро завоевали признание среди ученых России. В этих лабораториях Кирпичев впервые в отечественной науке стал изучать упругие деформации оптическим методом. Результаты исследований легли в основу его работы «Оптическое изучение упругих деформаций», опубликованной в 1913 г.

Деятельность В. Л. Кирпичева в ППИ не ограничивалась только научно-педагогической работой. Не занимая никакой официальной должности (они ему предлагались неоднократно), ученый благодаря своему огромному авторитету являлся своеобразным центром институтской жизни. К нему постоянно обращались за советом при решении сложных организационных и учебных вопросов. Кирпичев возглавлял комиссии, вырабатывающие правила прохождения курсов, учебные программы, положения о заграничных командировках лиц, оставленных для подготовки к профессорскому званию и др., участвовал в составлении программ экзаменов на звание адъюнкта, рецензировал диссертации по прикладной и строительной механике. Его перу принадлежат, например, отзывы о диссертациях крупнейших русских ученых Г. П. Передерия, И. Г. Бубнова, Б. А. Бахметьева, Н. А. Рынина и др. Известно участие Кирпичева в выставках студенческих работ по графике. Оценки их результатов, данные ученым, всегда были строги и объективны. Кирпичев часто консультировал сложные механические проекты, под его руководством работали многочисленные экспертные комиссии, например, по изучению причин аварий мостов и др.

В институте вокруг В. Л. Кирпичева сгруппировался кружок преподавателей-единомышленников. Ученый делился с ними своими планами и идеями из области прикладной механики и смежных с ней дисциплин. Тематика собеседований кружковцев отличалась разнообразием.

Например, они с успехом обсуждали принципы уравновешивания машин, теорию регуляторов, эллиптические функции, оптическое изучение деформаций, номографические построения, графическое решение уравнений, вариационное исчисление и др. В этом простом перечне тем проявляется разносторонность научных интересов В. Л. Кирпичева.

Результатом творческого общения ученого с коллегами и учениками стало рождение весьма оригинальной книги «Беседы о механике», изданной в 1907 г. Она представляла собой образец ясного и популярного изложения труднейших вопросов теоретической механики. Большинство бесед посвящено основным законам динамики: закону движения центра тяжести; законам количества движения и моментов количеств движений с применением последнего к вращению тел около неподвижной оси, а также к волчкам и гироскопам; закону площадей и закону живых сил. В специальной главе Кирпичев рассматривает силы инерции в машинах и способы уравновешивания быстро вращающихся и возвратно движущихся деталей машин.

В «Беседах о механике» ярко проявилась и характерная черта научного стиля Кирпичева: ученому было легче писать книгу по материалам, предварительно изложенным в виде бесед или лекций. Так, еще в Киеве Кирпичев беседовал со слушателями о проблемах механики. Однако наиболее целеустремленный характер такие беседы приняли в Петербурге. С 1903 г. ученый прочел цикл лекций по многим вопросам прикладной механики. Он и в дальнейшем продолжал свои «Беседы о механике». Его второй цикл лекций, прочитанных в узком кругу специалистов, был посвящен уравнениям Лагранжа 2-го рода, началу наименьшего принуждения, Гамильтонову началу и т. п.

«Беседы о механике» быстро приобрели широкую известность в кругах ученых, инженеров и техников. Книга стала настольной для всех интересующихся теоретической и прикладной механикой. В этом не было ничего удивительного. Кирпичев, давая в ней ясное представление о законах механики и их физической сущности, живо и увлекательно излагал основные положения этой дисциплины, глубоко проникал в их детали и иллюстрировал их конкретными примерами. Эта книга до сих пор может служить прекрасным дополнением к курсам теоретической механики. Достаточно сказать, что после Октября 1917 г. «Беседы о механике» издавались в нашей стране четыре раза, причем последнее (пятое) их издание было осуществлено в 1951 г.

Много сил и энергии отдал Кирпичев организации механического отделения ППИ. Ученый возглавил комиссию по выработке плана преподавания на этом отделении, которое было открыто в 1907 г. Его глубокие знания и большой опыт и в дальнейшем во многом способствовали успешной подготовке инженеров этой специальности. Известный русский ученый Н. П. Петров, присутствовавший весной 1912 г. на первых защитах дипломных проектов студентов механического отделения, исключительно высоко отозвался об уровне знаний будущих механиков.

Как известно, в ППИ в то время уже имелось экономическое отделение, которое готовило специалистов по экономическим наукам. Руководство отделением пригласило В. Л. Кирпичева прочесть для студентов-экономистов цикл популярных лекций о машинах, или, как тогда говорили, лекции, посвященные прикладной механике и фабрично-заводскому делу. Кирпичев с энтузиазмом принял это предложение — он уже давно интересовался вопросами экономики и особенно ее связью со сферой производства. Спустя год он с успехом прочел перед большой аудиторией, состоявшей не только из студентов-экономистов, но и представителей технических специальностей, цикл лекций-бесед об историческом развитии машин.

Оригинальным было построение этого интересного курса. Сначала Кирпичев рассматривал машины с точки зрения статики, поясняя их развитие примерами из истории подъемных механизмов и машин. Затем ученый перешел к анализу их кинематики, разбирая в качестве примера историю часов и других устройств, в которых принцип передачи динамических усилий является второстепенным. Далее он останавливался на главном — динамике машин, описывая при этом машины-двигатели и машины-орудия, прокатные станы и т. п. Потом Кирпичев рассказывал о машиностроительных заводах, «систематизируя и классифицируя их по типам осуществляемых на них операций». В заключительных лекциях ученый высказал ряд смелых идей «о наступлении века крупных машин с большими скоростями, о противоречивом пути развития машин, характеризующимся непрерывным усложнением конструкции и наступлением в известный момент революционного переворота в творческой мысли, когда старая сложная конструкция заменяется качественно новой, чаще всего гораздо более простой». Доказательством последнего он считал замену поршневой машины турбинной (этот прогноз ученого вполне подтверждается развитием самолетостроения, энергомашиностроения и т. п.). По словам сына ученого — академии М. В. Кирпичева, в литературных материалах, оставшиеся после смерти Виктора Львовича, он обнаружил рукопись почти всего курса «Бесед о машинах». Впоследствии ее удалось даже подготовить к печати, но во время блокады Ленинграда рукопись была утеряна27.

Признание и популярность В. Л. Кирпичева непрерывно росли. У него уже было много учеников и последователей. К их числу принадлежат профессора Д. С. Зернов, С. П. Тимошенко, И. И. Бобарыков, В. Тир, Н. А. Рынин и многие другие известные в дальнейшем ученые и преподаватели высших учебных заведений России. Труды Кирпичева пользовались большой популярностью у инженерно-технической общественности России. Ученый был избран почетным членом Русского технического общества (РТО), Петербургского технологического института и I съезда русских деятелей металлургии, машиностроения и горного дела, состоявшегося в Екатеринославе в 1910 г. На II съезде, который проходил весной 1913 г в Петербурге, Кирпичев выступал в роли председателя.

В первые дни революции 1905 г. ученый возглавил Союз инженеров. Как председатель союза он подвергался судебному преследованию, был арестован и освобожден после 17 октября 1905 г.

В этот период продолжается научно-литературная деятельность В. Л. Кирпичева. В 1908 г. выходит 2-е издание его фундаментальной работы «Основания графической статики». Ученый с увлечением занимался пропагандой новых идей, начатой еще в «Беседах о механике». Он регулярно печатает в различных изданиях небольшие, блестящие по стилю изложения и интересные в научном плане работы. Так, в 1908 г. в «Вестнике общества технологов» была опубликована его «Заметка о применении стереографической проекции к расчету купольных ферм», а в 1911 г. в «Известиях Петербургского политехнического института» — статья «Новый способ графического расчета купольных и других пространственных ферм».

Ученый внес свою лепту в теорию задач динамического исследования механизмов. В работе «Построение картины скоростей и картины ускорений для плоских механизмов» он изложил новую оригинальную методику решения этих задач. В 1909 г. эта работа была издана литографическим способом ППИ, а в 1915 г. перепечатана в «Вестнике инженеров» (№ 1 и 2).

Наступил 1913 г. — последний год жизни В. Л. Кирпичева. Ученый жил новыми планами и идеями. Уже в начале года он опубликовал крайне содержательную работу «Об оптическом методе изучения деформаций», явившуюся результатом многолетних научных экспериментов ученого, проведенных в одной из организованных им лабораторий ППИ. Кирпичев дал в ней блестящий анализ возможностей применения методов оптических исследований к изучению изменений, происходящих в различных материалах под влиянием воздействия механических сил.

В том же году Кирпичев закончил подготовку 3-го издания одной из своих фундаментальных работ «Основания графической статики», вышедшего в свет в 1914 г.

В последний год своей жизни ученый вновь обратился к вопросам охраны труда. В частности, он написал важное предисловие к сборнику «Охрана жизни и здоровья рабочих», выпущенному министерством торговли и промышленности. По убеждению Кирпичева, уже не было «необходимости защищать сокращение рабочего дня в целях охранения жизни и здоровья рабочих; это значило бы ломиться в открытую дверь». Теперь, считал ученый, приходится доказывать, что «при сокращенном рабочем дне рабочий может выработать столько же или даже больше продукта, как и при более продолжительной ежедневной работе».

Летом 1913 г. Кирпичев должен был выступить на торжествах по случаю 15-летия Киевского политехнического института. Однако по состоянию здоровья он не смог произнести свою речь. Зачитанная на юбилейном заседании, она была тепло встречена всеми участниками, родной КПИ рукоплескал своему создателю.

За несколько дней до смерти В. Л. Кирпичев написал статью, посвященную памяти своего товарища по ПТИ профессора Павла Васильевича Котурницкого, скончавшегося летом 1913 г. и закончил капитальный труд «Об усталости металлов в связи с их кристаллическим строением». Эта работа была опубликована в 1915 г. в «Вестнике технологов» (№ 2 — 4).

В своем последнем сочинении ученый выступил своего рода начинателем нового направления в области металловедения — изучения прочности металлов на основе исследования структурных изменений, возникающих в них под действием пластических и упругих деформаций. В наши дни проблема усталости металлов — уже специальная отрасль пауки, очень сложная и имеющая много различных аспектов, требующих специальных исследований. Кирпичев же рассмотрел, как он сам указал, только одну сторону проблемы: связь явления усталости металлов с их кристаллическим строением. Ученый проделал эту работу весьма обстоятельно, обобщив все то, что было до него известно по этой проблеме.

20 октября 1913 г. В. Л. Кирпичева не стало. Оп скончался в Петербурге от кровоизлияния в мозг. Научно-техническая общественность России понесла тяжелую утрату. Из жизни ушел ее признанный лидер — ученый, чей исключительный талант соединился с высокими моральными качествами человека, отдавшего всего себя служению науке.

Тысячи людей провожали его в последний путь. На могиле В. Л Кирпичева было сказано много теплых слов о его деятельности и трудах. Директор ПТИ профессор Д. С. Зернов, выступая от имени Петербургского общества технологов, кружка Технологов Московского района, Южно-Русского общества технологов, подчеркнул, что В. Л. Кирпичев «был дорог всему русскому инженерному миру, которого он был украшением и гордостью. Виктор Львович был одной из тех исключительных личностей, которые изредка посылаются судьбой, — чтобы воодушевлять окружающих к творческой работе, освещать им пути их деятельности, чтобы делать для них саму жизнь более ценной, более привлекательной...

Рядом с его именем нельзя поставить никого другого. Русский инженерный мир видел в нем своего вождя... Взоры всех обращались к Виктору Львовичу как к единственному, всеми признанному руководителю. В него верили все. Где был он, там стремления возвышенные, дело правое. И Виктор Львович с готовностью шел туда, куда звали его люди, которых он любил, так как он сам был проникнут стремлениями к свету и правде... Неутомимый в работе, с сильной ясной мыслью, стойкий в своих убеждениях, с чистой отзывчивой душой — Виктор Львович был среди нас живым воплощением нашего идеала. Мы все будем помнить обаяние его личности до конца наших дней. И после нас — имя его перейдет в позднейшие поколения инженеров. Не только сочинения его будут ими читаться как классические, образцовые — Виктор Львович будет жить вечно в благородной памяти как воплощение идеала, как человек, который в удивительной гармонии сочетал в себе силу научной творческой мысли, высокий моральный авторитет и безупречную гражданскую доблесть»28.

От имени студентов ППИ выступил Хомутинников. Он сказал:

«Ушел могучий, гениальный старик! В эту скорбную, тяжелую минуту трудно учесть всю величину невознаградимой потери, трудно очертить обаятельный облик незабвенного Виктора Львовича.

Потеряли ученого, потеряли профессора.

Чем бы ни занимались и работали, в какой бы отрасли ни специализировались — мы всегда начинали с тех азов строительной механики и техники, которые с такой дивной силой запечатлевал Виктор Львович в наших умах.

Он умер, но дух его живет... в его творениях.

Мы читаем и зачитываемся его вдохновенными «Беседами о механике», написанными с блеском гения.

Но потеряли не только профессора, потеряли нашего лучшего друга.

Сердце его, открытое, благородное, неустанно билось за нас. И мы видели в нем человека чуткого, отзывчивого» с великой душой, с гуманными убеждениями, и мы уважали его, я говорю более, любили.

Так верь же, что семена правды и знания, зароненные тобою в молодые сердца, не умрут, не увянут!..»29

Научно-техническая общественность России тяжело переживала утрату. В те дни во многих учебных заведениях состоялись специальные заседания, посвященные памяти ученого. На заседании Отделения физики Русского физико-химического общества с прощальным словом о В. Л. Кирпичеве выступил А. Ф. Иоффе. Совет ППИ постановил вывесить портрет В. Л. Кирпичева в зале Совета и начать подготовку к изданию его биографии и научных трудов. В газетах и журналах появились статьи, заметки и некрологи, посвященные памяти ученого.

«Смерть профессора Виктора Львовича Кирпичева, — писал воспитанник Харьковского технологического института профессор П. А. Козьмин — навеяла глубокую печаль на весь русский инженерный мир. На славном посту своем Виктор Львович работал 43 года, и нет такого глухого железнодорожного депо или заводика, в котором не было бы известно его имя. Поистине, он был отцом русских инженеров»30.

«При наличности широкой теоретической подготовки, — подчеркивал профессор И. И. Бобарыков, — В. Л. Кирпичев был в то же время настоящим инженером. Владея замечательным даром слова, он привлекал в свою аудиторию массу слушателей, причем лекции его, имевшие всегда строго научный характер, обладали изящной формой изложения. Признавая, что прогресс в технике возможен только при условии применения научных методов исследования, В. Л. всегда старался проводить эту мысль среди своих учеников. Значительной заслугой В. Л. является также пропаганда графического метода, громадным распространением которого в настоящее время наша техника в очень большой мере обязана покойному. Следует отметить, что В. Л. принадлежал к числу первых руководителей в школе, придававших существенное значение лабораторным занятиям и тем самым содействовавших развитию преподавания в этом направлении...»31.

Необходимо особо остановиться на некрологе А. Н. Быкова, опубликованном в журнале «Русская мысль». В нем дана попытка раскрыть характер популярности В. Л. Кирпичева на основе психологического анализа его творческого метода.

По мнению Быкова, популярность В. Л. Кирпичева «в русских технических кругах была прямо-таки огромна… Виктора Львовича знали и любили не только те, кто сталкивался с ним непосредственно, его знали и любили все русские инженеры.

Две основные черты характеризовали отношение Виктора Львовича к людям, с которыми его сталкивала судьба: истинная, глубокая, в самой основе его существа заложенная благожелательность и удивительная способность не давать собеседнику чувствовать высокую авторитетность высказываемых им суждений. Даже с начинающими студентами, касаясь тех областей знаний, в которых он давно стяжал себе известность, Кирпичев умел говорить таким тоном и в таких выражениях, которые для постороннего слушателя могли бы создать иллюзию беседы равного с равным и совершенно устраняли представление об указаниях известного профессора неопытному ученику»32.

А. Н. Быков, ссылаясь на свои личные встречи с В. Л. Кирпичевым, отмечал его исключительно внимательное отношение к людям, его умение ценить и уважать мнение собеседника. «В особенности бережно относился Виктор Львович ко всякому искреннему мнению, как бы ни было оно ошибочно или наивно. Я до сих пор с чувством глубокой благодарности вспоминаю, как Виктор Львович доказывал мне ошибочность моих суждений в одном мелком вопросе строительной механики, с которым я, тогда студент-химик 4-го курса технологического института (Петербургского технологического института. — А. Ч.) обратился к нему за советом. Хотя рассмотрение проектов «химиков» в то время совершенно не входило в круг обязанностей Виктора Львовича, но он внимательно и серьезно выслушал мои предположения, полная негодность которых была, конечно, для него очевидна, и с необычайным спокойствием, ясно и серьезно, разъяснил мне всю наивность моего мнения. И сделано все это было с такой простотой и деликатностью, что лишь много времени спустя мне стало неловко и стыдно от сознания, что я в данном случае совершенно попусту отнимал время у крайне занятого человека. Этот факт из моих студенческих воспоминаний, мелкий сам по себе, но полно и ярко отразивший как отношение Виктора Львовича к своим учительским — в широком смысле слова — задачам, так и простоту и искреннее его внимание к чужому мнению часто впоследствии служил мне ключом к пониманию причин той глубокой симпатии, которую внушал он всем, кому приходилось входить в личное с ним соприкосновение. Но, повторяю, имя Кирпичева дорого и тем, кто никогда и нигде с ним не встречался. Место, которое он занимал в русской инженерной среде, было совершенно исключительным»33.

Что же позволило В. Л. Кирпичеву занять такое положение? Была ли его известность следствием особой научной силы, прокладывающей новые пути познания или открывающей новую эпоху в технике? Или это была репутация выдающегося практического работника, какой, например, пользовался его учитель, И. А. Вышнеградский? А может быть слава В. Л. Кирпичева основана на его административно-организаторских способностях?

«Если, вспоминая светлый облик Кирпичева, — писал А. И. Быков, — мы зададимся такими вопросами, то нам неизбежно придется дать на них отрицательные ответы.

Административная работа В. Л. Кирпичева хотя и оставила по себе крупный след в жизни двух организованных им высших школ (Харьковского технологического института и Киевского политехникума), но, не выходя за границы этих двух учреждений, она не могла бы создать и десятой доли той популярности, которой пользовался Виктор Львович. Его советы и практические указания в области непосредственной прикладной техники имели серьезное, часто решающее значение, и как консультант или эксперт он бывал, по отзывам компетентных лиц, незаменим; но тем не менее он никогда не выступал (и по натуре своей не мог выступать) в качестве самостоятельного организатора каких-либо технических предприятий, и теми талантами, которые составили столь громкое имя И. А. Вышнеградскому, Виктор Львович вовсе не обладал. Нет, наконец, у него и таких имеющих мировое значение работ и открытий, которые создали, например, славу Д. И. Менделеева.

Итак, в чем же причина широкой популярности Виктора Львовича Кирпичева?

Всем понятны слова «отзывчивая душа», гораздо реже мы слышим выражение «отзывчивый ум», хотя оно в известных отношениях не менее определенно и содержательно. В самом деле, представьте себе большую умственную силу, неутомимую в постоянном стремлении расширять свой кругозор, обладающую необычайной, почти безграничной способностью глубокого усвоения новых и новых знаний, чуткую ко всему тому, что в интересующей ее области создается крупного и значительного, и в то же время обладающую органическою потребностью и поразительною способностью, переработав все крупное и значительное внутри себя, с необычайною талантливостью, ясно, образно и увлекательно передавать приобретенные упорной работой знания, придав им изящные и отчетливые формы, самым широким кругом слушателей или читателей. Таков был ум Кирпичева. Если справедлив афоризм, что «знает только тот, кто может объяснить», то, несомненно, Виктор Львович в пределах возможного был преисполнен таких глубоких знаний. При необычайной памяти, вдумчивости и способности к обобщению, к выяснению в каждом вопросе всего главного, основного, он в то же время обладал изумительным даром правильной оценки и верного освещения деталей, в особенности в тех случаях, когда эти детали выражали собою какие-либо характерные особенности предмета или положения. И никто лучше Виктора Львовича не мог оценить значения всякой новости, которую наука или жизнь вносили в ту область, которой он посвятил свою деятельность, будь то новое открытие, новый метод, новый закон или даже новое социальное явление. И это-то отсутствие всякой рутины и застарелых пристрастий, эта-то отзывчивость его ума на всякую крупную и значительную новость и составляли, на мой взгляд, характернейшую черту Виктора Львовича и как ученого, и как учителя, и как человека»34.

А. Н. Быков пытается определить причины успешной общественной деятельности В. Л. Кирпичева. При этом он ссылается на «отзывчивость души» ученого. «Если огромные умственные способности поставили его в первые ряды среди русских работников в области точного знания, то душевная отзывчивость привела Кирпичева к невозможности замкнуться в области чистой науки и сделали из него не только ученого, но и общественного деятеля. Лично для меня эта сторона богатой натуры Виктора Львовича впервые ярко обрисовалась в одной из его речей на Промышленном съезде во время Нижегородской выставки 1896 г. Кто-то коснулся вопроса о фабричной инспекции. Было высказано замечание, что технологи слишком часто меняют чисто техническую карьеру на казенно-служебную и, между прочим, охотно идут в фабричную инспекцию, работе которой техники-практики, составлявшие значительную часть присутствующих, не придавали (как и до сих пор не придают) серьезного значения. На этот-то взгляд и обрушился Виктор Львович с той силой и убедительностью своей речи, которые были ему свойственны всегда, когда затрагивалась глубоко интересовавшая его тема. Среди аудитории, весьма слабо восприимчивой к подобным вопросам, он неоспоримо и наглядно доказал логическую необходимость законодательной охраны труда; он сумел так ярко охарактеризовать положительную сторону деятельности фабричных инспекторов и желательность замещения этих должностей техниками с высшим образованием, что против него не раздалось ни одного голоса. И эта речь не была случайностью. Основная ее мысль отражалась во взглядах Виктора Львовича постоянно. Он, техник в душе, всю жизнь посвятивший изучению вопросов практической механики, до конца своих дней сохранил убеждение в абсолютной необходимости и целесообразности регламентации труда и законодательной защиты рабочего и не раз высказывался по этому поводу. Укажу, например, хотя бы интересную вводную статью к изданию министерства торговли и промышленности «Охрана жизни и здоровья рабочих»...»35.

В. Л. Кирпичев оставил сравнительно небольшое, по зато весьма ценное научное наследство — более 40 опубликованных научных работ. Но все они, по мнению известного историка науки и техники, члена-корреспондента АН УССР А. Н. Боголюбова, «вошли в золотой фонд русской технической литературы». Печатные работы ученого говорят о его весьма широком кругозоре и исключительной эрудиции, а также об интересе к истории науки и техники. В. Л. Кирпичев сделал в своих трудах ряд важных исторических сопоставлений. Составленные на их основе прогнозы впоследствии подтвердились. Так, оказалось верным заключение Киричева о целесообразности (как в техническом, так и экономическом отношении) перехода от поршневых машин к турбинным. К таким выводам мог прийти лишь большой ученый.

Имя В. Л. Кирпичева навсегда останется в истории науки, высшего технического образования и инженерного дела в нашей стране.

 

Основные даты жизни и деятельности В. Л. Кирпичева

 

1845.  8 октября (26 сентября) родился в Петербурге.

1862. Окончил Полоцкий кадетский корпус.

1863.Окончил Михайловское артиллерийское училище.

1863 — 1865. Служба (стажировка) в Кронштадтской крепостной артиллерии.

1865 — 1868. Учеба в Михайловской артиллерийской академии.

1869 — 1870. По поручению Русского технического общества выполнил первую научную работу (совместно с акад. А. В. Гадолиным) по механическим испытаниям стали, обработанной по способу Д. К. Чернова.

1870. Был избран по конкурсу преподавателем механики Петербургского технологического института.

1873. Стажировался в Германии (в Гейдельберге), где слушал лекции и занимался у знаменитого физика Г. Кирхгофа.

1874. Выступил на заседании Русского физико-химического общества с сообщением о доказательстве теоремы подобия теории упругости применительно к упругим явлениям.

1876. Посетил выставку научных приборов, открывшуюся в Кенсингтонском музее в Лондоне. Женился на Матильде Карловне Циглер. Избран профессором Петербургского технологического института.

1881 — 1887. Член совета Русского технического общества; а с 1907 г.— почетный член этого общества.

1882. Выступил на заседании Русского технического общества с первым в России докладом об охране рабочих от несчастных случаев.

1884. Совместно с И. А. Вышнеградским принимал активное участие в разработке проекта развития профессионального образования в России.

1885 — 1898. Организатор и директор Харьковского технологического института.

1888. Избран почетным членом Политехнического общества при Московском техническом училище.

1893. Был экспертом на Всемирной промышленной выставке в Чикаго. Знакомился с американскими машиностроительными заводами.

1895 — 1898. Один из основателей и председатель Южно-Русского общества технологов; впоследствии — почетный член этого общества.

1897. Участвовал в Комиссии по вопросу о высших технических учебных заведениях.

1898. Вышел из печати первый том курса «Сопротивление материалов».

1899. Вышел из печати второй том курса «Сопротивление материалов».

1898 — 1902. Организатор и директор Киевского политехнического института.

1902. Освобожден от должности директора КПИ за сочувствие к революционному движению студенчества. Издал курс «Основания графической статики» (в дальнейшем вышли шесть переизданий).

1903. Председатель строительной комиссии Петербургского политехнического института. С осени начал читать в этом институте курс прикладной и строительной механики.  Вышла из печати работа «Лишние неизвестные в строительной механике» (второе издание — в 1934 г.).

1907. Вышла в свет книга «Беседы о механике» (четыре из пяти ее изданий были подготовлены уже в советское время).

1910. Почетный член Первого съезда по горному делу, металлургии и машиностроению. Председательствовал на Втором съезде по горному делу, металлургии и машиностроению.

1913. Написал последние работы — «Оптическое изучение упругих деформаций» и «Об усталости металлов».

1913. 20(7) октября скончался в Петербурге.

 

Из книги: Виктор Львович Кирпичев (1845 — 1913), — М.: Наука, 1982.

Автор: Андрей Александрович Чеканов.

 

• 1. Александр Александрович Радциг (1869 — 1941) — советский ученый в области теплоэнергетики, член-корреспондент АН СССР.

  В 1891 г. он окончил Петербургский технологический институт, с 1900 г. был профессором Киевского, а с 1909 г. — Петербургского политехнических институтов.

• 2. Радциг А. А. В. Л. Кирпичев.— В кн.: Кирпичев В. Л. Собр. соч. В 2-х т. Пг., 1917, т. 1, с. V.
• 3. Кирпичев Л. Л. Начала баллистики. СПб., 1889, с. 128.
• 4. 15 февраля 1564 г. — Прим. админа.
• 5. 18 февраля 1564 г. — Прим. админа.
• 6. 1642 г. — Прим. админа.
• 7. Там же, с. 129.
• 8. Николай Владимирович Маиевский (1823 — 1892) — видный русский ученый в области артиллерии, профессор Михайловской артиллерийской академии, член-корреспондент Петербургской академии наук. Аксель Вильгельмович Гадолин (1828 — 1892) — выдающийся русский ученый в области артиллерии, кристаллографии, механической обработки металлов (особенно резанием). Автор многих курсов по технологии металлов. Профессор Михайловской артиллерийской академии, действительный член Петербургской академии наук.
• 9. Кирпичев В. Л. Иван Алексеевич Вышнеградский, как профессор и учёный. — Вестн. О-ва технологов, 1895, № 6, с. 95 — 96.
• 10. Кирпичев В. Л. Применение теории Рэлея к вопросам строительной механики. — Изв. С.-Петербург. практ. технол. ин-та, 1883 и 1884 гг.
• 11. Радциг А. А. В. Л. Кирпичев. — В кн.: Кирпичев В. Л. Собр. соч.: В 2-х т., т. 1, с. XVII.
• 12. Пресс А. А. Защита жизни и здоровья рабочих на фабриках к заводах. СПб., 1891, с. 7 — 8.
• 13. Кирпичев В. Л. Десятилетие Харьковского практического технологического института: Отчет, прочитанный на годичном акте 15 сентября 1895 г. Харьков, 1895, с. 9.
• 14. Там же, с. 15 — 16.
• 15. Кирпичев В. Л. Десятилетие Харьковского практического технологического института, с. 14 — 15.
• 16. Там же, с. 18.
• 17. Харьковский исторический архив, ф. 1682, оп. 2, д. 141, л. 111— 140.
• 18. Бахмутская Э. Я., Страдынь Я. П. Отчет В. Л. Кирпичева о реорганизации Рижского политехнического института. — В кн.: Из истории естествознания и техники Прибалтики. Рига. 1968.
• 19. Там же, с. 51 — 52.
• 20. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 391.
• 21. Там же, с. 394 — 395.
• 22. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 395.
• 23. Теперь снова Тверь. — Прим. админа.
• 24. Ганицкий П. М. Виктор Львович Кирпичев: (Жизнеописание). — Изв. КПИ, 1913, кн. 4, с. 383.
• 25. Там же, с. 384.
• 26. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 12, с. 123.
• 27. Кирпичев М. В., Лавров Г. П. Виктор Львович Кирпичев. — Тр. ЛПИ, 1948, № 1. Материалы по истории института, с. 149.
• 28. Кирпичев В. Л. Собр. соч.: В 2-х т. Пг., 1917, т. 1, с. XXXVIII — XXXIX.
• 29. Ганицкий И. М. Виктор Львович Кирпичев.— Изв. КПИ, 1914, с. 386 — 387.
• 30. Козьмин П. А. В. Л. Кирпичев: (Некролог). — Журн. О-ва сиб. инж., Томск. 1913, № 10, с. 364 — 365.
• 31. Бобарыков И. И. В. Л. Кирпичев: (Некролог). — Журн. О-ва сиб. инж., Томск, 1913, № 10, с. 365.
• 32. Быков А. Н. Памяти В. Л. Кирпичева. — Рус. мысль, 1913, № 11, с. 130.
• 33. Там же, с. 130 — 131.
• 34. Там же, с. 132.
• 35. Там же, с. 133 — 134.