В нашу задачу не входит подробное описание устройства римского календаря; это был тоже аграрный год, осложненный счетом дней по Луне. К эпохе республики римляне считали годы по четырехлетиям и в них длина года последовательно равнялась 355, 355, 378 и 377 дням. Первые были обыкновенными годами в 12 месяцев; из них семь по 29 дней, четыре по 31 и один в 28; последний был посвящен подземным силам преисподней; все остальные имели нечетное число дней — отзвук древней пифагорейской численной мистики, которая давала нечетным числам преимущество над четными1. Длинные годы получались прибавкой 23 или 22 дней после 23 числа февраля месяца; они назывались вставочными днями (dies intercalares).
Если взять среднюю длину года в указанном периоде, то она выйдет равной 366¼ дням. В таком году, как слишком длинном, явления естественного солнечного года должны были быстро отступать назад; время от времени приходилось изменять систему вставочных дней, чтобы не разойтись окончательно с годом Солнца; главнейшие праздники языческой религии были глубоко связаны с внешней природой и должны были приходиться на определенное время года; таковы, например, «виналии», связанные со сбором винограда (осень) и с первым разливом перебродившего вина (весна). Но из этих случайных вставок не выработалось никакой календарной системы; они остались произвольным средством выравнивания календаря, наблюдение за правильностью которого лежало на верховном жреце (Pontifex Maximus) и его курии.
С этой формой счисления связано и самое слово «календарь»; оно происходит от латинского «caleo» — выкликать, и применялось первоначально для провозглашения первого появления тонкого серпа луны после новолуния (об этом см. ниже); но вместе с тем оно напоминает нам, что это самое включение новых дней или вставка дополнительного месяца объявлялись для всеобщего сведения по определению жрецов. Все это имело достаточно большое политическое значение: высшие должности республики, в том числе и проконсульские, отдававшие огромные области в полное распоряжение правителя, назначались всегда на один год. Шаткий календарь открывал тут возможность несколько продлить или сократить срок действия этих полномочий: есть определенные указания позднейших греко-римских историков, что те, кому было нужно и можно, пользовались этим довольно элементарным приемом в своих целях. В результате — полная путаница календаря. «Римские генералы, — писал Вольтер, — побеждали всегда, но они не знали, в какой день они побеждали». Но последствия неопределенного счисления времени сказывались не только в календарных недоразумениях римских генералов: вся политическая и экономическая жизнь страны, с ее сроками податей, налогов и многими другими, естественно должна была от этого страдать. В таких условиях реформа календаря могла иметь значение острой социальной проблемы.
Описанное положение вещей было уничтожено только при Юлии Цезаре. В 46 г. до н. э., занимая должность верховного жреца, Цезарь провел свою знаменитую и окончательную реформу римского календаря. Едва ли можно сомневаться, что эта реформа была крепко связана с мудростью египтян; это видно из того, что сам Цезарь незадолго до упомянутого года был в Египте; что, по словам некоторых позднейших историков, он сам составил немаловажные сочинения астрономического содержания (они до нас не дошли); наконец, что в числе его сотрудников по реформе был египетский астроном Созиген.
Юлианская система имеет для нас огромное значение прежде всего потому, что в ней была совершенно оставлена первоначальная римская система лунно-солнечного счисления; юлианский календарь, как и египетский, есть чисто солнечный: его задача держать определенные, фиксированные в календарном году моменты (народные празднества, служебно-политические сроки) всегда на одних и тех же временах года; он вовсе не имеет назначением держать первые числа каждого месяца около той или другой фазы Луны (с чем мы встретимся далее); его месяц с лунным месяцем не имеет ничего общего. После юлианской реформы только церковным календарям пришлось, в связи с пасхалией, считаться с движением Луны; но для гражданской жизни его значение в календаре было сведено на нет.
Солнечный год Цезаря — это все тот же хорошо известный нам год Сириуса, год канопского декрета; в нем 365¼ дней; иными словами, на каждые четыре года по 365 дней присчитывается один лишний день; на каждые четыре года полагается, следовательно, один високосный год.
Оставалось, кажется, одно: отказавшись от привязанности к нечетным числам, рационально распределить дни в подразделениях года. Но Цезарь, не желая, по-видимому, окончательно порвать с традициями, сохранил для некоторых месяцев их прежнюю длину в 29 и 31 день, другие же удлинил до 30 дней. Вставной день был включен в февраль, в тот самый месяц, где раньше производились вставки 22 и 23 дней; по-римски это было второе 24 февраля2; таким образом, все месяцы получили ту именно длину, которую они имеют до сих пор. Это компромисс между численным суеверием римлян и численной простотой египтян.
Начало года положено на 1-е января, т. е. на начало одного из зимних месяцев, с которого еще и до Цезаря начинался служебный римский год, и в частности, когда распределялись армии между консулами на предстоящие весенние походы. Чтобы перевести начало римского года на зиму, Цезарю пришлось удлинить предшествующий год на 90 дней, отчего он получил невероятную длину в 445 дней («год путаницы»— annus confusionis). В эпоху Цезаря зимнее солнцестояние приходилось на 24 декабря; с этого момента и было бы естественно начать счет лет в исправленном календаре. Но Цезарь, и тут не желая порвать с традиционными формами, назначил начало реформированного года, его «1-е января», на первое новолуние после зимнего солнцестояния (46 г. до н. э.).
Но уже с этого момента юлианский календарь получил свое течение, совершенно независимое, как сказано, от движения Луны, и в течение 16 столетий, вплоть до реформы папы Григория XIII, европейские народы не знали в сущности иной системы счета времени. Однако, довольно любопытно, что при самом введении юлианского календаря обнаружилось, насколько идеи Цезаря носили чужеземный и малопонятный римлянину характер: вместо того, чтобы производить вставку добавочного дня «в каждый четвертый год», жрецы назначали ее раз в три года (сам Цезарь был убит на 2-м году после реформы); только при императоре Августе эта ошибка была исправлена и год Сотиса окончательно утвердился в качестве основной единицы хронологического счисления.
Тут мы расстаемся с Сириусом; но прежде заметим, что в Италии его первый восход, приходившийся па первые дни августа, знаменовал собой начало самой знойной поры года, с ее болотными лихорадками и другими заболеваниями. В эту пору происходил необходимый перерыв в трудах и земледельца и горожанина; эти мучительные дни назывались у римлян «каникулярные» (dies caniculares, от canis, или canicula — пёс3).
- 1. Сумма ряда последовательных нечетных чисел равна квадратному числу.
- 2. Самое слово високос, бис секстум, по-русски «второй шестой день», указывает на вставку лишнего дня в определенном месте римского календаря; для выяснения происхождения здесь слова «шесть» потребовалось бы более подробное изложение его техники. Во многих хронологических вычислениях неудобство нашего календаря обнаруживается в том, что в нем вставной день високосного года приходится в его середине, а не в самом его конце, как у александрийцев.
- 3. Отсюда и общее для всех европейских языков выражение «собачья погода».
Добавить комментарий