1.5

Почти пятьдесят лет спустя, выступая пе­ред студентами Московского физтеха, Петр Леонидович рассказал шутливую историю про неведомого почтмейстера из неведомого го­рода.

Студентам было интересно, как сам Капи­ца расскажет о причинах, заставлявших его находить для себя задачи в самых разных об­ластях физики. Заниматься сначала сверх­сильными магнитными полями, потом сверх­текучестью гелия, потом кислородом... Капица подумал и начал рассказывать про почтмей­стера.

Был почтмейстер добрым малым и пи­сал письма для всех желающих. Его часто просили: он считался самым грамотным. Но потом как-то вдруг выяснилось, что добрый почтмейстер все письма пишет по одному ад­ресу, а именно — в город Конотоп. Возника­ет вопрос — почему в Конотоп?

После недолгих разбирательств оказы­вается, что у почтмейстера здорово выходит заглавная буква «К».

Из всей этой истории, очевидно, следует, что во избежание неприятностей всякий спе­циалист должен одинаково красиво писать все буквы.

Так сказал Капица. Так его поняли. Но было бы интересней, если бы он повернул эту мысль иначе. Если бы он сказал, что настоя­щий специалист все-таки всегда пишет по од­ному и тому же адресу.

У большого ученого, совсем так же, как у большого композитора, писателя, политика, свой почерк. Разумеется, не в графическом смысле. Время каллиграфов прошло. Никого уже не интересует буква, как она написана. Черт с ней, с буквой. В первом классе раз­решили писать авторучками, и это знамение времени. Пусть буквы будут корявыми. В кон­це концов есть стенография, полиграфия, вычислительные машины. Корректоры разберут­ся. Если, конечно, есть смысл разбираться. Главное — точный адрес. Скажем, так.

В своей первой научной работе студент Капица разработал оригинальный способ по­лучения тонких кварцевых нитей. Сделать тонкую и ровную кварцевую нить было на­столько сложно, что это казалось невозмож­ным. Но нити были нужны для подвеса прибора, и тогда Капица разработал свой метод.

В узком, темном коридоре по полу рассте­лили мягкое бархатное полотнище. Капица принес игрушечный лук и стрелу. Технологию отработали на месте.

Конец стрелы опускался в расплавленный кварц, натягивалась тетива, и стрела, вытя­гивая тонкую нитку, летела по коридору, па­дала на бархат.

Можно считать, что это решение инженер­ной задачи. Если так, то это и есть та самая одна и та же буква в почерке Капицы. Его почерк — неожиданная изобретательность, и во всём какой-то чисто русский размах, то, что зарубежные исследователи его творчества называют «русской эксцентрич­ностью».

Открыть эффект — полдела. Чтобы новое открытие двигалось, взрывалось или кормило людей, оно должно заинтересовать инженера. В конечном счете именно инженер проводит новое открытие в жизнь. Ученый имеет дело с явлениями, инженер — с вещами. В том-то и состоит уникальность таланта Капицы, что, решая самые сложные научные проблемы, он был еще и инженером.

Капица говорит:

— По моему мнению, хороших инженеров мало. Инженер должен состоять из четырех частей: 25 процентов теоретического образо­вания, 25 процентов — художественного (ма­шину нельзя проектировать, ее нужно рисо­вать. Меня так учили, и я так тоже считаю).

Кроме этого, на 25 процентов инженер дол­жен быть экспериментатором, чтобы уметь ис­следовать свою машину, и на оставшиеся 25 процентов он должен быть изобретателем. Это, конечно, грубо. Могут быть вариации, но все эти элементы необходимы.