Гутой называют огромный высокий сарай с дымовыми трубами — самую главную часть фабрики, где изготовляется стекло.
Но для того чтобы появилось на свет стекло, работают все остальные участки фабрики. В одном конце мануфактуры в гончарной сушатся и закаляются горшки, в другом в ямах гасится известь, с третьего угла подвозят древесный и соломенный пеплы.
Но мальчики хорошо знают, что всё на фабрике, да и вся жизнь в селе Аремзянское вертится вокруг двух круглых стекловарных печей. Одна из этих печей — побольше, называется халявной печью. Из стекла, сваренного в ней, выдувают огромные продолговатые пузыри — халявы, которые потом распарывают вдоль ножницами и «пластают» — распрямляют. Тогда получается листовое оконное стекло. Оно зеленоватого цвета и изготовляется из обычного речного песка.
Печь поменьше называется посудной, потому что на ней вырабатываются мелкие стеклянные предметы, большей частью посуда. Для хорошей посуды используют главным образом чистый белый песок...
Ребята подходят к печи и видят здесь второго вольнонаемного мастера — Федора Яковлевича Маршанова. Так же, как и Сергей Иванович Шишов, он — один из самых важных людей на фабрике: он лучше всех знает все секреты стекловарения.
Ребята пришли в момент, когда на печи идет действие — в самый разгар работы. Действие — это период варки и изготовления партии стекла.
Около посудной печи стоит работник — шураль, которому мальчик-подросток подает дрова. Кажется, просто — бросай да бросай поленья в шурник — отверстие печи. Ан нет: нужно внимательно и чутко следить за тем, чтобы пламя в печи было одинаковым, чтобы температура для нагрева горшков с составом была ровная. Иначе стекло сварится плохое.
Поленья ровно лежат на поду печи и жарко пылают ровным светлым пламенем. Вот шураль увидел, что в одном месте пламя короче и темнее. Он хватает новое полено и бросает его в шурник — точно на это место. И так, не отходя от печи, шураль обеспечивает ровную температуру на все действие.
Много раз все это видел Митя Менделеев, но всегда любовался ладной и ловкой работой стекловаров, и очень хотелось ему скорее подрасти, чтобы ему самому доверили такую серьезную работу.
А главный мастер — составщик Федор Яковлевич иногда подсказывает шуралю, как следует вести топку, сам же строго следит за варкой состава в горшках. Иногда он берет пробу из горшков: отодвигает куху — железную заслонку и длинным железным прутом захватывает немного массы из горшка, чтобы определить готовность стекла.
Варка стекла — дело очень ответственное и капризное. Стоит только попасть в варящуюся массу дыму или какой-либо другой лишней примеси, как стекло ухудшается. К примеру, если топить печь каменным углем, то исходящий дым сказывается на качестве стекла: оно становится некрасивого грязно-желтого цвета. В таких случаях горшки пришлось бы закрывать специальными крышками, а это утяжеляет работу. Поэтому топят печь сухими дровами, которые горят без большого дыма и дают много тепла.
Вот мастер решил, что стекло готово к работе. Он сообщает об этом стеклодувам, и они готовятся к делу. Шураль приготовился тоже: он поддерживает в печи слабый огонь.
Ребята стоят чуть поодаль и ждут, что будет дальше, — начинается самое интересное.
Вот помощник стеклодува — баночник, знакомый ребятам подросток, взяв длинную трубку, состоящую частью из железа, частью из дерева, окунает ее сквозь окошко, пышущее жаром, в один из горшков и вытаскивает обратно, захватив на железный конец трубки немного расплавленного, сияющего оранжевым светом стекла — так называемую пульку. Затем он кладет трубку с пулькой на фулязку — железную скобу, забитую в верстак, и оттягивает с трубки массу ближе к концу. Вот он сует конец трубки в долышко — сосновую чурку с круглой выдолбленной выемкой и, дуя в трубку, выдувает маленький пузырь, поворачивая и округляя его в долышке. Скоро получается на трубке нечто похожее на грушу, называемое баночкой. Тогда баночник передает трубку мастеру-стеклодуву. Тот снова окунает трубку с баночкой в горячий горшок, вытаскивает и опускает в облитый водой деревянный ковш, обминая и закатывая образовавшуюся грушу. Потом, несколько дав охладиться баночке, мастер делает плавную, но быструю отмашку трубкой, описав ею круг, и баночка под своей тяжестью вытягивается в небольшой цилиндр. Тут же мастер опускает трубку в стоящую рядом глиняную форму.
Теперь в дело опять вступает баночник. Он приготовил железный прут — понтию, прижимает им изделие, и мастер с трубкой освобождается от стекла. Взяв понтию с прилипшим к ней изделием, мастер сует их в печь, подогревает, а затем хватает железные ножницы и режет стекло, одновременно катая его по верстаку.
Вскоре перед глазами внимательно наблюдающих все эти действия ребят появляется изделие — стеклянный стакан.
Еще один подросток — его по должности называют хлопцем — подает мастеру-стеклодуву лоток, куда мастер ставит стакан и легким ударом по пруту оставляет его в лотке. Хлопец уносит его на закалку в горячую печь, где изделие теперь будет долго остывать. Без закалки — ребята знают — нельзя, иначе стакан будет очень хрупким и рассыплется от легкого удара.
Ребята с восхищением и завистью глядят на мастера-стеклодува, который, обливаясь потом, вскоре колдует над другой баночкой ослепительно вспыхивающего, а затем постепенно тускнеющего горячего стекла...
Густая жара стоит в гуте. Ребята, посмотрев, что делают другие работники, через ворота выходят на открытый воздух. Хотя и здесь стоит послеполуденная жара, но она после гуты кажется им прохладой.
— Айда на реку! — предлагает старший брат.
Они выбегают на берег довольно широкой реки Аремзянки. Поблизости виднеются крестьянские избы, а поодаль пасется стадо. За селом и за рекой голубеют в прозрачной дымке леса, уходящие в незнакомую ребятам даль.
Вокруг простирается их родина — Сибирь, часть великой державы — России. Мальчики молча стоят на берегу, любуясь таким знакомым видом. Но Митя и Паша сейчас, перед разлукой с Аремзянкой, смотрят на окрестности, словно стараясь запомнить их на долгие месяцы вперед, до будущего лета.
— А ведь по нашей Аремзянке можно до самого океана доплыть! — мечтательно говорит Митя: он слышал это от маменьки... Уж скорее бы стать взрослым, чтобы доплыть до океана самому!..
Наутро Менделеевы в трех тарантасах, нагруженных съестными припасами, в том числе вареньем из княженики, отправляются в Тобольск. В одном из тарантасов рядом со старенькой няней сидят Митя и Паша.
Когда обоз минует мост и въезжает в лес, мальчики бросают последний взгляд на реку Аремзянку, на сельские избы:
— Прощай, Аремзянка! До будущего лета!..
Добавить комментарий