В начале 1880-х годов в приволжском губернском городе Симбирске в семье директора народных училищ Ильи Николаевича и его жены Марии Александровны Ульяновых старший сын Саша глубоко увлекся естественными науками.
Еще шестиклассником, в 1880/81 учебном году, он начал налаживать маленькую химическую лабораторию в своей комнате. Как вспоминала его сестра Анна Ильинична Ульянова-Елизарова, он «выпаивал разного рода стеклянные трубочки на спиртовой лампе, собирал разные банки, пузырьки, огарки, которые ему служили для гальванопластики».
На небольшие деньги, которые Александр зарабатывал частными уроками, он приобретал реторты и колбочки в местном магазине и аптеках, выписывал простейшие химические приборы из Казани.
Химией гимназист Александр Ульянов «заразил» и своих товарищей. Радости не было предела, когда родители предоставили ему для химических опытов кухоньку флигеля.
— И здесь, вместо занятий урывками среди гимназических уроков, — рассказывала Анна Ильинична, — он начал уже систематически проходить химию по Менделееву...
В библиотеке Ульяновых находилось несколько книг Менделеева: «Органическая химия», «Аналитическая химия», «Основы химии».
Любимым предметом Александра Ульянова под влиянием сочинений Менделеева стала химия. Он окончил с золотой медалью гимназию и под воздействием книг Менделеева наметил свое будущее призвание: поступая в Петербургский университет, выбрал физико-математическое отделение естественного факультета, который наилучшим образом был представлен и сиял такими светилами, как профессора Бекетов, Бутлеров, Вагнер, Менделеев, Петрушевский, Сеченов, Сомов и другие славные ученые России...
Александр Ульянов показал прекрасные знания и уже на первых курсах привлек своими успехами внимание Менделеева, Сеченова, Бутлерова, Вагнера и других ученых с мировым именем. Он был рад заниматься в химической лаборатории под наблюдением самого Менделеева.
В феврале 1886 года Ульянову на торжественном акте университета, в присутствии Менделеева, вручена золотая медаль — он, третьекурсник, стал победителем научного конкурса студентов-естественников.,.
А через год, 4 марта 1887 года, в Петербурге распространилось известие, распечатанное в «Правительственном вестнике»: «1 сего марта на Невском проспекте около 11 час. утра задержаны три студента С.-Петербургского университета, при коих по обыску найдены разрывные снаряды. Задержанные заявили, что они принадлежат к тайному преступному обществу, а отобранные снаряды по осмотре их экспертом оказались заряженными динамитом и свинцовыми пулями, начиненными стрихнином...».
В университете и до официального сообщения уже знали о происшедшем. Студенты готовили покушение на императора Александра Третьего, который должен был 1 марта возвращаться из Петропавловской крепости с панихиды по его отцу, убитому народовольцами 1 марта 1881 года.
Арестовали студентов Генералова, Осипанова и Андреюшкина, затем Ульянова.
Царские власти схватились за расследование. Были произведены аресты других участников заговора. Над университетом нависла угроза закрытия.
Чтобы спасти студентов и университет, преподаватели попробовали взять студентов на поруки, представив дело как недоразумение и случайность. Но жандармы были начеку, и эта попытка была резко отвергнута.
Студентов и других участников заговора ожидала казнь. Нужно было спасать университет. Его закрытие тяжело сказалось бы на российском просвещении и пауке.
Ректор, профессор полицейского права Иван Ефимович Андреевский решил, что спасет университет покаянное подобострастное письмо к императору, подписанное всеми студентами и преподавателями.
По объявлению 6 марта 1887 года студенты и преподаватели собрались в актовом зале. Профессор Андреевский вышел на кафедру и, простирая руки к студентам, заговорил:
— Господа! Я поражен! Я потрясен! Убежден, что и вы все, до последнего человека, разделяете со мною жгучее негодование по поводу происшедшего...
Студенты из разных концов зала закричали:
— Нет! Нет!
Андреевский звонким голосом выкрикивал:
— Любовь к отечеству неразрывно связана с любовью к государю...
Резкие голоса ему отвечали:
— Неправда! Неправда!
Но ректор, сделав вид, что не заметил возражений, продолжал:
— Я знаю, что, с грустью преклоняясь перед совершившимся, вы все, однако, чувствуете необходимость выразить все ваше негодование и сказать о вас сомневающимся: «Студенты Петербургского университета всею силою молодой души протестуют против совершившегося гнусного поступка...»
Студенты во весь голос, с отчаянием ответили:
— Нет! Нет!
Однако их голоса заглушили аплодисменты большинства — студентов из привилегированных семей, которых называли «белоподкладочниками». На лекциях их видели реже, чем в ресторанах, а тут вдруг собрались все как один.
Тогда ректор, стоя на кафедре, обратился к возражавшим вполголоса:
— Как же нет? Вы слышите — рукоплещут?
И он стал читать покаянное послание на имя царя:
— Ваше Императорское Величество, государь всемилостивейший! Три злоумышленника, недавно сделавшись, к великому несчастью С.-Петербургского университета, его студентами, своим участием в адском замысле и преступном сообществе нанесли университету неизгладимый позор...
— Мы гордимся ими! — раздались крики, опять же заглушённые рукоплесканиями подобострастного большинства.
Ректор продолжал читать обращение:
— Тяжко! Скорбно! Безвыходно! И в эти горестные дни С.-Петербургский университет в целом его составе, все его профессора и студенты ищут себе единственного утешения в милостивом, государь, дозволении повергнуть к священным стопам вашего величества чувства верноподданнической преданности и любви...
В толпе студентов переговаривались:
— Когда пригласят подписываться, выйдем все первыми, один за другим, и заявим, что отказываемся подписываться...
Однако ректор был осторожен. Он не дал бумагу на всеобщую подпись, а отправил ее царю в том же виде, а затем напечатал и распространил по Петербургу.
Царь в ответ прислал полуиздевательскую короткую записку.
Университет он не закрыл, но вовсе не в результате письма, сфабрикованного Андреевским: он боялся общественного мнения.
Но жестокое следствие по делу заговорщиков, брошенных в Петропавловскую крепость, продолжалось.
Не замедлил состояться и царский суд.
К смертной казни приговорили пятерых.
Тревога царила в университете и во всем Петербурге.
Вспоминался далекий 1826 год: тогда приговоренных к смерти декабристов тоже было пятеро...
8 мая 1887 года царское правительство казнило Александра Ульянова и его друзей — пятерых народовольцев. Лучших студентов потерял опальный Петербургский университет.
Это было большое горе Менделеева... Острая боль и обида за гибель прекрасных молодых людей добавила седин в его и без того седую голову.
Огромное горе докатилось до Симбирска, где оно обрушилось на скромную семью недавно умершего директора народных училищ Ильи Николаевича Ульянова. Великое горе матери... Горе России...
Семнадцатилетний сын Ульяновых — Владимир, узнав страшную весть о гибели любимого брата, глубоко страдая о нем, молвил:
— Нет, не таким путем надо идти!..
Пятидесятичетырехлетний профессор Менделеев, любимец российского революционного студенчества, скорбя о гибели своих учеников, тоже отвергал путь революционеров-одиночек и в своих трудах призывал молодежь постепенно преобразовывать общество и науку, освещать «фонарем науки» путь к лучшей жизни трудовому народу.
До конца жизни Дмитрий Иванович Менделеев хранил в своей библиотеке листовки и прокламации, выпущенные студентами университета. В их числе находилась прокламация «17-е ноября в Петербурге», которую издали гектографическим способом Александр Ульянов и его товарищи.
Добавить комментарий