Вы здесь

«Пройдите,.. и нутр Рифейский, и вершину...». Автор Игорь Трутнев

 

О работе М. В. Ломоносова в области металлургии и рудных дел, а также о его сотрудничестве с первым членом-корреспондентом Петербургской Императорской Академии наук П. И. Рычковым. Автор — Игорь Алексеевич Трутнев, кандидат медицинских наук.

 

 

...В Свердловской краеведческой библиотеке хранит­ся уникальный экземпляр книги М. В. Ломоносова, изданной в середине XVIII века. Именуется она так: «Первые основания металлургии или рудных дел». Ей суждено было стать первым и на многие годы един­ственным руководством, к которому, надо полагать, обра­щалось не одно поколение горняков, ибо содействовало изучению недр и развитию горнорудной и метал­лургической  промышленности,  в  частности  на  Урале.

Самому произведению предпослано посвящение Ека­терине II, где отмечалось, что «военное дело, купе­чество (т. е. торговля. — И. Т.), мореплавание и другие государственные нужные учреждения неотменно требуют металлов», которые, однако, «от трудов Петровых (т. е. деятельности Петра Первого. — И. Т.) почти все получае­мы были от окрестных народов, так что и военное оружие иногда у самих неприятелей нужда заставляла перекупать через другие руки дорогою ценою».

Этим обусловлены написание, а затем и издание ломоносовского руководства, чтобы соотечественники «вяще и вяще вникнули разумом и рачением в земные недра, к большему приращению государственной поль­зы...» После выхода в свет книгу сразу же стали рассылать на горные заводы, и прежде всего, на ураль­ские.     

Однако заметим, что она имела бы еще большее зна­чение в области металлургии и горного дела и принесла гораздо большую пользу, если б ее опубликовали не в 1763-м, а вскоре после написания автором — в 1742 го­ду. В книге имеется следующее примечание М. В. Ломо­носова относительно времени ее написания: «Сие писано в 1742 году, после иначе оказалось». Таким образом, она была завершена через год после возвращения рус­ского ученого из Германии в Петербург.

За два десятка лет (от времени написания до изда­ния) некоторые положения работы не могли не уста­реть. Вот что отмечает по этому поводу ученый-метал­лург академик М. А. Павлов. В 1763 году доменная печь Невьянского завода имела уже 20-летний срок эксплуата­ции, а при постройке ей была придана высота в два раза больше, чем указана для доменных печей Ломо­носовым. Правда, другие уральские печи были меньше, но все же гораздо больших размеров, чем ломоносов­ская печь. И конструкции их изменились к лучшему: обвязи из бревен для крепления кладки, показанной на чертеже Ломоносовым, они уже не имели. Клинчатые меха на многих заводах были выброшены и заменены цилиндрическими.

Для нас, уральцев, представляет интерес деятель­ность Ломоносова и в области геологии и горнорудного дела — отраслей науки и практики, особенно интенсив­но развивающихся тогда на Урале. В пространном Российском государстве, — рассуждал ученый, — должно быть великое множество разных минералов. «Примеров имеем довольно в Сибири (под ней в те времена пони­мался и Урал.— И. Т.)... и в других местах».

Пристальное внимание ученого в Каменному Поясу подтверждается следующими словами из его письма (от 27 января 1749 г.) к известному историку и госу­дарственному деятелю, основателю Екатеринбурга В. Н. Татищеву: «Главное мое дело есть горная наука, для которой я был нарочно в Саксонию посылан...»

Ломоносов отмечал большое разнообразие минераль­ных богатств России, что они подлежат выявлению, тре­буют активного вмешательства человека, ибо «...металлы и минералы сами на двор не придут,— требуют глаз и рук к своему прииску».

В целях выявления и освоения природных богатств России Ломоносов в 1761 году подал в Сенат доношение с проектом привлечь население горнозаводских районов страны к повсеместному собиранию образцов минералов. Оно впервые было опубликовано в «Горном журнале» 160 лет назад, в 1828 году. В нем также напечатан  отрывок инструкции  по собиранию  минералов.

В этом пятистраничном документе (своего рода прелюдии к созданию «Российской минералогии», о которой речь впереди) его автор предлагает своеобразный и весьма разумный способ собирания минералов с обширных просторов страны. Не раскрывая его сути, мы отсылаем заинтересованного читателя к пятому тому собрания сочинений М. В. Ломоносова. А здесь только скажем, что в этом доношении им предусматривалось и решение, так сказать, кадровой проблемы. Обращаясь к Сенату, он писал: «Я обязуюсь обучить минералогии и пробирному делу в один год понятных молодых людей, арифметику и геометрию знающих... которые могут быть с великою пользою посланы для действительного изыскания руд и других минеральных вещей в те места, в которых... окажется лучшая надежда».

Но вернемся к основному замыслу Ломоносова. Академия наук, состоявшая преимущественно из академиков-иностранцев, первоначально с большим сомнением отнеслась к его доношению. Во всяком случае ни в бумагах Ломоносова, ни в архивах Академии не имеется окончательного решения ученых по его доношению. Не рассчитывая на поддержку Сената, ученый обратился к заводчикам, рассчитывая на их заинтересованность. Это обращение называлось «Известие о сочиняемой Российской минералогии» (его оттиск имеется в Свердловском областном архиве).

Перед нами подлинный оттиск, отпечатанный в Санкт-Петербурге при императорской Академии наук декабря 20 дня 1763 года. Тираж не указан. Именно этот документ в начале 1764 года рассылался (порой даже с нарочным) в горнозаводские районы страны. Текст небольшой, занимает всего три страницы, но достаточно емкий, включающий основные вопросы.

Вначале извещается о намерении статского советника и профессора господина Ломоносова «для общего знания и приращения рудных дел во всей Российской империи сочинить описание руд и других минералов, находящихся на всех российских заводах; из чего б составить общую систему Минералогии российской и показать по физическим и химическим основаниям в предводительство правила и приметы рудным местам для прииску много точнее, нежели поныне известны».

После приведенного обоснования написания задуманного труда отмечается, что таковой «не можно произвести, не имея самых руд». В связи с этим и обращается Ломоносов к содержателям рудных заводов присылать ему в Санкт-Петербург разные руды. Далее оговариваются порядок и правила их присылки, а также «для изъяснения сего предприятия» сообщается план будущего сочинения, включающего шесть рубрик.

Заканчивается «Известие» тем, что сочинитель в благодарность присылателям обещает «припечатать имена содержателей заводов», прислать «каждому по книге… без платы», напоминает, что «все общество будет благодарно присылателям, что они способствовали и сочинению толь полезной книги». Автор сочинения предполагал,  что  печатание  начнется  с  января   1765  года.

Убедительные доводы к задуманному предприятию позволили Берг-коллегии вынести определение об организации присылки Ломоносову образцов руд с заводов. На основании этого оттиски «Известий» были отправлены в горнозаводские районы России, в том числе и в Екатеринбург, в канцелярию Главного правления Сибирских, Казанских и Оренбургских заводов. Берг-коллегия писала на места горным начальникам: «чтоб по получению оного немедленно и тех же чисел те «Известия» по заводам... для точного исполнения разосланы были, дабы как скоро весна и летнее время настанет, все то исполнено быть могло, что в оных «Известиях» напечатано».

Расчет Ломоносова оправдался: этот документ-запрос получил отклик, и прежде всего на Урале. Здесь к требованию Берг-коллегии и ломоносовскому обращению отнеслись с должным пониманием, что подтверждают архивные материалы. В Свердловском областном архиве хранится довольно объемистая папка, первый лист которой гласит: «Дело о присылке руд к статскому советнику и профессору Ломоносову со всех в России заводов с описанием. Началось по указу из Государственной Берг-коллегии февраля 2 числа 1764 года». В ней подшиты рапорты (подтверждавшие отправку в Петербург образцов руд) из канцелярии Главных правлений уральских заводов — в Екатеринбурге, Нижнем Тагиле, Невьянске, Ревде, Богословске, Билимбае, Нижних Сергах, Алапаевске, Сысерти, Златоусте, Троицке, Верхнем Уфалее...

Не суждено было Ломоносову полностью изучить присланные образцы руд, написать и издать задуманную «Российскую минералогию». Преждевременная его смерть оборвала все начинания в этом грандиозном деле. Однако следует заметить, что призывы ученого вызвали необходимость изучения горнорудного дела на местах. В качестве примера можно привести обстоятельные сопроводительные материалы, составленные ученым (первым членом-корреспондентом Академии) П. И. Рычковым под названием «Описание южноуральских медных руд, их месторождения, разведки и добычи». Все эти материалы он выслал в Санкт-Петербург 18 июня 1764 года из своей Спасской заводской конторы. Эта работа была высоко оценена Ломоносовым, чем был обрадован Рычков, писавший в Трудах Вольного экономического общества (1766 г.): «Я рад, что Михайло Васильевичу Ломоносову понравилось сочинение мое о рудах и минералах». Заметим, в отличие от поступивших материалов Демидовых и других заводчиков (которые ограничивались простым перечнем образцов), материалы Рычкова содержали достаточно обстоятельную документацию.

Возможно, данная работа — единственно подробный ответ, дошедший до нас на обращение, разосланное Ломоносовым. Видимо, многие адресаты, узнав вскоре о смерти ученого, не сочли нужным откликаться на ломоносовское обращение. Есть в литературе такое мнение. Однако вряд ли оно верно. Я считаю иначе. Расчет Ломоносова, во всяком случае, на Урале, оправдался, о чем только что поведал читателю.

Итак, подытожим вышеописанную сторону деятельности Ломоносова. Его замысел написания «Российской минералогии» на первых порах выразился в составлении проекта собирания образцов минералов и руд для выявления в них ценных металлов и глины, пригодной для производства фарфора. Ученый рассчитывал на помощь широких масс, которые на местах будут по указанию заводчиков и горного начальства собирать эти образцы и доставлять их в Санкт-Петербург. Разумеется, работа по собиранию и описанию требуемых образцов выполнялась не одним человеком, а группой рудничных работников, а то и целым коллективом того или иного горного завода. И были люди эти, видимо, опытные, многие из которых прошли образование в Екатеринбургском горном училище. Поражает, во-первых, удивительно  ускоренный   срок   подготовительной   работы — всего один год. Именно такой срок отводился на собирание и доставку минералогического материала: от декабря 1763 года (публикация «Известия о сочиняемой Российской минерологии») до января 1765 года (практическое начало издания данного сочинения). И во-вторых, грандиозность замышляемой программы, осуществление которой должно было способствовать «приращению наук» и развитию молодой горнорудной промышленности.

В целом же, говоря о сочинениях Ломоносова по горной науке, следует отметить, что они положили начало углубленному и систематическому изучению минералов и руд не только на Урале, Алтае, но и в других рудных районах России, а также собиранию коллекций и проч. А все это послужило базой для подготовки книг, руководства и учебников.

В Свердловском областном архиве имеется краткое изложение одного документа. Вот как он начинается: «Экстракт учиненной в канцелярии Главного заводов правления с дела о найденных... раскольником Ерофеем Марковым за деревней Шарташом золотой и серебряной рудах 1745 года». И далее идет описание этого факта. Таким образом, 21 мая указанного года простой русский человек, житель Шарташа, прославил Урал, Россию своей находкой в окрестностях Екатеринбурга, на месте теперешних Березовских рудников. Это открытие привлекло внимание широких общественных кругов.

При уральских золотых промыслах (Березовских, Пышминских, Уктусских) были созданы специальные учреждения — конторы. Другие же районы России в XVIII веке таковых учреждений (как, например, Екатеринбургская золотых производств горная экспедиция) не знали, как на это указывает специалист по истории техники В. В. Данилевский.

Ломоносов, находясь в далеком Петербурге, следил за развитием горнорудной промышленности. Естественно привлекло его внимание и открытие золота на Урале. В одной из своих од (1747 г.), обращенных к императрице Елизавете Петровне, он упоминает об уральском золоте, прославляя Урал (в этой оде Урал называется Ломоносовым Рифейскими горами.— И. Т.). В другом произведении «О слоях земных» ученый также упоминает об этом драгоценном металле, найденном там, где «косогоры и подолы гор Рифейских, простирающиеся по областям Соли Камской (Соликамской.— И. Т.), Уфимской, Оренбургской и Екатеринбургской, между сплетенними вершинами рек Тобола, Исети, Чусовой, Белой, Яша и других, в местах озеристых, толь довольно показали простых металлов, и притом серебро и золото, что многие заводчики знатно обогатились».

Более того, Ломоносов указал на необходимость поисков золота не только на восточном, но и на западном склоне Уральского хребта. Но при жизни ученого мало внимали его советам... Только в следующем столетии ломоносовские рекомендации были реализованы: добычу золота производили и на Западном Урале и в Сибири.

Он высказывал мысль о возможности промышленной добычи не только рудного, но и россыпного золота. Однако те, от которых зависела судьба горнозаводского дела, к этому не прислушивались. И опять-таки лишь в начале XIX века стали появляться первые прииски по добыче россыпного золота. По данным Свердловского областного архива, известно, что в 1823 году на Урале насчитывалось 204 таковых прииска — среди них месторождения: Березовское, Екатеринбургское, Гороблагодатское, Нижнетагильское, Сысертское и другие.

Провидцем был Ломоносов не только в отношении драгоценных металлов, но и драгоценных камней, спрятанных в недрах России: «...не можем сомневаться, что могли произойти алмазы, яхонты и другие дорогие камни и могут обыскаться, как недавно серебро и золото, коего предки наши не знали». Примерно такая же мысль и в другом месте. В Прибавлении втором «О слоях земных» к «Первым основаниям металлургии или рудных дел» мы читаем: «Пойдем ныне по своему отечеству... Станем искать металлов, золота, серебра и прочих; станем добираться отменных камней, мраморов... даже до изумрудов, яхонтов и алмазов. Дорога будет не скучна... везде увидим минералы, в обществе потребные, которых промыслы могут принести не последнюю прибыль».

В знаменитом ломоносовском «Слове о пользе химии», «говоренном сентябре 6 дня 1751 года», есть такие проникновенные строки: «Рачения и трудов для сыскания металлов требует пространная и изобильная Россия. Мне кажется, я слышу, что она к сынам своим вещает: «Простирайте надежду и руки ваши в мое недро и не мыслите, что искание ваше будет тщетно».

Как видим, ученый проявлял большой интерес к Уралу, его «натуре» — недрам и богатствам. И, возможно, предугадывал, что когда-нибудь Урал станет опорным краем державы.

Итак, в деле освоения недр земли, направленного к приращению российского могущества, Ломоносов видeл исключительную роль науки и возлагал на нее большие надежды, что видно, например, из оды (1750 г.), строки которой звучат весьма призывно:

 

Пройдите землю и пучину,

И степи, и глубокий лес,

И нутр Рифейский, и вершину.

И саму высоту небес.

Везде исследуйте всечасно,

Что есть велико и прекрасно,

Чего еще не видел свет.

 

Изучение и осмысление ломоносовского творческого наследия позволяет ученым разного профиля находить то, что когда-то обогатило их науку, причем даже в тех случаях, когда сам Ломоносов не имел к данной отрасли знания прямого отношения и специально ею не занимался, а делал это лишь попутно. Так, не будучи медиком, и тем более гигиенистом, он привносит ряд новых, больше того, принципиальных оздоровительных, охранотрудческих идей и рекомендаций, так важных для горнозаводского Урала. В этом проявляется чрезвычайная широта его эрудиции и суждений, дар проникать в суть вещей и явлений.

В этой связи хочется остановиться на одном из выдающихся произведений ученого — «Первые основания металлургии или рудных дел», впервые изданном два с четвертью века назад (об этом произведении шла речь в начале очерка, но под другим углом зрения). В нем впервые изложена система мероприятий по охране и гигиене труда горнорабочих, выявляется отношение Ломоносова ко многим разделам теории и практики гигиены труда. Им вскрываются причины несчастных случаев (травматизма), описываются неблагоприятные условия (профессиональные вредности) в шахтах. Причем описанию подлежал почти каждый вредоносный фактор подземных выработок, а также некоторые технологические процессы. Так, подробно описываются отдельные операции подготовки руд: ручная разработка их (после подъема на поверхность), дробление, перемывка и обжиг. Далее характеризуется процесс выплавки металла, совершаемый в плавильных печах.

Исключительное значение с точки зрения охраны и гигиены труда имеет теория естественного проветривания шахт, созданная Ломоносовым. Речь здесь идет о так называемой рудничной вентиляции — важном оздоровительном факторе.

В одном из разделов сочинения — «О вольном движении воздуха, в рудниках примеченном» — автор отмечает, что когда в Саксонии на Фрейбургских заводах он обучался химии и рудному делу, то «неоднократно при осматривании рудников случалось приметить движение воздуха, которое в шахтах и штольнях в самую тихую погоду без принуждения воздушными машинами простиралось, отчего употребительные у рудокопов ночники и свечки погасали». Теперь мы сказали бы: движение воздуха обусловлено естественной тягой — единственным способом проветривания горных выработок в те времена.

И вот, вернувшись из Германии на родину в 1742 году, Ломоносов дает объяснение данному явлению, до того, правда, известному, но не изученному. Применив закон гидростатики, он объяснил, что причиной движения воздуха являются физические свойства столбов воздуха разных температур, а следовательно, и разных плотностей.

Вот сущность этого явления. «Воздух в рудниках во всякое время целого года сохраняет равное растворение», то есть одинаковую температуру. Столб воздуха над расположенным ниже устьем шахты имеет зимой более низкую температуру, а летом, наоборот, более высокую, чем средняя температура воздуха в подземных выработках, и в частности температура воздуха в вышерасположенном стволе другой шахты. Столб холодного тяжелого воздуха (по закону гидростатики), «чтоб сыскать равновесие» со столбом более легкого воздуха, который нагрелся в рудничных выработках, будет опускаться, «давая место втекающему внешнему воздуху». Установится, как называл ученый, «вольное» движение воздуха, которое будет продолжаться до тех пор, пока температура обоих столбов не сравняется, «...устья шахтов и открытых штольн  чем больше вышиной разнятся, тем движение воздуха должно быть быстрее и способнее к очищению паров подземельных».

Автор рекомендует владельцам горных предприятий располагать строящиеся шахты так, чтобы оптимальнее использовать явление естественного движения воздушной струи, «ибо (ежели место позволяет) расположенные шахты и штольни по выше показанным правилам, работникам легче и хозяевам безубыточнее. На строение и движение воздушных машин требуется немало иждивения и работы».

С подлинным сочувствием оценивает Ломоносов тяжелые условия труда рабочих. «В глубоких рудниках... собирается обыкновенный пар, человеческому здравию вредительный. Происходит от жирного каменного масла от серы и мышьяка и во время копания и разбивания горы с тяжелою каменною и земляною пылью по штольнам расходится и в них труждающихся людей грудь ядом своим повреждает».

Обращает внимание и на использование детского труда: «вместо толчейных мельниц (дробильных машин.— И. Т.), которые легко можно сделать для лучшего ускорения работы и для сбережения малолетних детей, которые в нежном своем возрасте тяжкою работою и ядовитою пылью здоровье тратят и на всю жизнь себя увечат».

В своих рекомендациях по улучшению и оздоровлению условий труда Ломоносов указывает на ряд факторов, которые и сегодня весьма актуальны. «О машинах которыми из ям худой воздух выгоняют и вместо его чистый впускают», «О воздухе в рудниках» — так именуются некоторые разделы его книги. А вот наименования других разделов сочинения: «О подъемных машинах», О машинах, которыми из рудников воду выливают». Затем он рассуждает о необходимости, говоря современным языком, техники безопасности, о мерах индивидуальной защиты, о режиме труда.

Чтобы создать горнякам хоть какие-то удобства, он предлагал: наверху у шахт строить крытые помещения (будки), в которых рабочие могли бы пережидать непогоду, отдыхать и хранить свой инструмент; в лестничном отделении шахт устраивать «маленькие лавочки, чтобы работник выходящий отдохнуть мог». От внимания Ломоносова не ускользнул, по сути, ни один вредоносный фактор подземных выработок, и каждый из них подлежал описанию и оценке.

Таким образом, сочинение М. В. Ломоносова «Первые основания металлургии или рудных дел» занимает видное место как среди его многообразного научного наследия, так и в истории развития охраны и гигиены труда, ибо выдвинутые им идеи и положения не только соответствовали уровню научных достижений того времени, но и опережали свой век.

А теперь обратимся еще к одному виду деятельности великого русского ученого, деятельности, тоже имеющей определенное отношение к нашему краю. Именно благодаря ему, Ломоносову, на уральской, конкретно говоря, оренбургской земле, появилась весьма заметная фигура ученого, ставшего первым обладателем высокого академического звания — члена-корреспондента Академии наук. Теперь этот факт достаточно известен, а вот где-то сотню с лишним лет назад об этом мало кто знал, а лучше сказать, и вовсе не знал. И только в архивных хранилищах Москвы и Петербурга, Оренбурга и Екатеринбурга содержались документы, а в крупных библиотеках единичные старинные издания — эти немые свидетели былого,— таившие в себе переписку того же Ломоносова, а также самой Академии наук с представителями тогдашнего общества.

Вообще, надо сказать, трудно переоценить значение той же переписки ученых между собой. Это важно и для их творческих биографий, и для истории науки, просвещения. Переписка Ломоносова с В. Н. Татищевым — ученым и человеком государственного масштаба, с П. И. Рычковым — оренбургским деятелем как бы высвечивает грани творческой деятельности каждого из них. Больше того, письма Ломоносова к Рычкову оказывали немалое влияние на формирование последнего как ученого.

Однако расскажем по порядку, в частности, какую роль сыграл Михайло Васильевич в становлении уральского ученого-самородка Рычкова. Первым, кто поставил вопрос о его принятии в почетные члены Академии, был ее конференц-секретарь Г. Ф. Миллер, знавший труды Рычкова и состоявший с ним в многолетней переписке (она длилась 20 лет). Это он сделал своим доношением от 30 марта 1758 года. В ноябре того же года он повторил представление президенту об избрании Рычкова. Однако утверждение затянулось. И здесь энергично включился Ломоносов. Оценив должным образом научные и служебные заслуги Рычкова и заботясь о вовлечении в Академию русских специалистов, Михайло Васильевич (вместе с Таубертом и Штелиным) подал 21 января 1759 года от Канцелярии представление президенту Академии К. Г. Разумовскому об учреждении «класса корреспондентов» и о принятии в академические корреспонденты П. И. Рычкова, давая ему соответствующую характеристику. Об этом же событии сообщает исследователь жизни и деятельности Ломоносова Л. Б. Модзалевский: о необходимости учредить «по примеру некоторых других Академий класс академических корреспондентов» и «начать сие учреждение принятием в такие корреспонденты с данием диплома господина коллежского советника Петра Рычкова».

И вот спустя несколько дней (29 января) собрание Академии присвоило ему (заметим, еще до опубликования главного его труда — «Оренбургской топографии») это почетное звание. Рычков стал первым и на долгие годы единственным в истории Петербургской Академии членом-корреспондентом. Диплом же был выдан на руки 18 августа того же 1759 года.

Интересен вопрос об имевшихся контактах Петра Ивановича Рычкова с Ломоносовым. К сожалению, об этом в литературе крайне мало сведений. Академик П. П. Пекарский — известный исследователь истории Петербургской Академии и наследия самого Ломоносова — сообщает, что в одну из поездок в Петербург (в 1751 г.) Рычков познакомился с Ломоносовым. По другим данным, это знакомство состоялось в том же Петербурге, но еще в 1744 году, когда Рычков возил туда «Описание соляных озер Оренбургской губернии» и образцы илецкой соли. Их знакомство подтверждается, в частности, начальной фразой Рычкова в его письме из Оренбурга к Ломоносову (от 2 февраля 1755 г.): «Уповая на благость и милость Вашу, которую я от Вас, милостивого государя моего, удостоен был в бытность мою в Санкт-Петербурге...»

Как известно, свою «Оренбургскую топографию» Рычков послал Ломоносову на отзыв в 1755 году. В том же письме можно прочесть следующие строки: «...посылаю при сем на ваше благосклонное рассмотрение книжицу, в коей описано внутреннее и пограничное состояние Оренбургской губернии». Здесь же есть приписка: «P.S. Читая книжицу, изволите усмотреть многие неисправности в орфографии, а иногда и в речах описки, нижайше прошу не поставить мне в вину, что я не выправя послал. Вы сами изволите знать, коль редко исправные писцы находятся, а выправить истинно не допустили меня недосужности канцелярские».

Надо сказать, карты и сочинение Рычкова «Топография» рассматривались на конференции Академии дважды — 31 июля и 2 августа 1755 года. Оба раза присутствовал Ломоносов, добивавшийся такого рассмотрения.

И собрание одобрило и рекомендовало к изданию труды Рычкова, как видно из протоколов канцелярии Академии 1754 — 1757 годов. Об этом решении Ломоносов сообщил Рычкову письмом, к сожалению, не сохранившимся. Впоследствии вот как об этом рассказывал сам Рычков: «Михайло Васильевич Ломоносов персонально меня знает. Он, получа первую часть моей «Топографии», письмом своим весьма ее расхвалил; дал мне знать, что она от всего академического собрания аппробована; писал, что приятели и наприятели (употребляю точныя его слова) согласились, дабы ее напечатать, а карты вырезать на меди».

Направлял Рычков из Оренбурга в Академию наук и письма о коммерции, рассчитывая, что они попадут Ломоносову и будут должным образом оценены. Однако оказались они у академика Г. Ф. Миллера, который опубликовал их в единолично редактировавшемся им журнале «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие». Ломоносов, критически относившийся к направленности и тенденциозности этого журнала, остро отреагировал и на рычковские статьи о коммерции, о чем свидетельствует их автор в своем письме к Миллеру: «Но когда я увидел, что две первые мои пиесы о коммерции — не знаю, отколь и чрез кого — в Академию вошли и напечатаны, тогда писал я к нему, уповая, что Месячные издания ему ведомы. Он отозвался ко мне, оказывая свое неудовольствие об этих книжках и что оные мои пиесы подлежат некоторой критике». Отвечая Ломоносову в письме от 26 августа 1755 года, Рычков оправдывался: «Два письма о коммерции я не для того сочинил, чтоб им напечатанным быть, и еще прежде 1750 году, как я прежде доносил. Не знаю поныне, как они в Академию попали. Но видя, что они за благо приняты, написал третье, как пред сим имел честь к Вам, как к милостивцу моему, сообщить. Но я и в иностранных читая о сей материи, находил несовершенства».

В том же письме Ломоносову Рычков в знак благодарности «за все Ваши продолжаемые ко мне милости» (имеется в виду прежде всего содействие в издании «Оренбургской топографии») обещает быть полезным ему: «Весьма я рад буду, ежель найдусь когда-нибудь в состоянии по Вашему, милостивого государя моего, желанию какими-нибудь натуралиями усложить, и не премину то со временем исполнить, чтоб засвидетельствовать Вам искренность и благодарность мою...»

Через девять лет Рычкову довелось «натуралиями» услужить Ломоносову. 18 апреля 1764 года он писал Г. Ф. Миллеру: «Вчерась получен в заводскую мою контору указ от горного начальства, чтоб, по требованию Михайло Васильевича Ломоносова, всем заводчикам сообщать к нему руды и минералы со описанием. И я намерен о моих рудах послать к нему описание и пробы». Как мы уже говорили, Ломоносов в связи с предстоящим составлением «Российской минералогии» обратился 20 декабря 1763 года к русским заводчикам с просьбой доставлять в Санкт-Петербург образцы минералов и руд с их описанием. Памятуя доброе к нему со стороны Ломоносова отношение, Рычков одним из первых откликнулся на это, отправил 1 мая 1764 года описание медных руд своего завода.

Но вернемся к прерванной мысли. В письмах к Миллеру Петр Иванович допытывался о мнении Ломоносова по поводу посланного ему сочинения о медных рудах и минералах. Вот что ответил ему 24 декабря 1764 года Миллер: «Сегодня все наше академическое общество обедало у его сиятельства графа Григория Григорьевича Орлова. При этом случае я виделся также с г. Ломоносовым и показывал ему Ваше известие о рудах на Урале. Оно было ему приятно, и он обещался письменно благодарить как за это, так и за прежние сведения».

Рычковское сочинение «О медных рудах и минералах...», кроме фактической стороны дела, еще ценно тем, что в нем нашли дальнейшее развитие идеи Ломоносова (высказанные в 1763 году в работе «О слоях земных») о великих переменах, происходящих в природе. Ведь нельзя забывать, что в XVIII веке господствовал взгляд на мир, о котором писал Ф. Энгельс в «Диалектике природы»: «Для естествоиспытателей рассматриваемого нами периода он был чем-то окостенелым, неизменным, а для большинства чем-то созданным сразу. Наука все еще глубоко увязает в теологии». Рычков, следуя Ломоносову, говоря о происхождении медных руд, вопреки распространенному тогда мнению, считает, что руды не могли быть созданы раз и навсегда.

Примечателен еще и такой факт: в ломоносовской библиотеке в числе многих печатных и рукописных книг и сочинений находились рычковские издания:  «Переписка между двумя приятелями о коммерции» и «Топография Оренбургская».

Таковы сведения о связях между Ломоносовым и Рычковым.

 

Опубликовано в Уральском краеведческом сборнике «Рифей»,

Челябинск, Южноуральское книжное издательство, — 1989.

 

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.